Мужчина в колготках

Но я мужественно работаю 45 минут. Балет, снег, все мокрое, стадион рукоплещет, как может, поддерживает артистов, орет, визжит. Финал моего выступления — нужно работать Леонтьева. А у меня в этом номере — белые колготки, и я в них должен ползать по сцене под песню «Исчезли солнечные дни». А на стадионе, чтобы вы понимали, сцены нет, артисты выступают прямо на беговой дорожке перед трибунами. И вот я ползаю — весь в грязи, ужас какой-то… Прожектора, фонограмма, все кричит …

У нас с Валерой есть такая фишка — когда я его работаю на сборных концертах, на поклон вместо меня выходит он сам. Мы всегда так работаем, хороший режиссерский ход. Я заканчиваю выступление, весь грязный, замерзший. Выходит Валера и шепчет мне (прошу читателей простить мне нецензурную лексику, но в той ситуации по-другому выражаться мы уже не могли):

— Ты тут не ох…ел?

— Еще как…

— Ну теперь я оху. ть буду…

Это все тихо, никто не слышит, публика рукоплещет…

— Ну — говорю, — иди теперь, работай.

Мы обнимаемся, я уползаю в своих грязных и совсем уже не белых колготках… было феерично.

Но на этом история не закончилась.

Валера поет «мою» песню «Диана», я уже так называю ее, в моем номере под нее по сцене ползают актеры в костюме тигров. А он — просто поет, весь в белом, красиво, снег идет… И тут мой костюмер Игорь, сегодня он «лифчики подает» у Аллегровой (как мы с ним расстались — отдельная история, ее я рассказываю в главе, посвященной моему коллективу), шебутной парень, переодевается в тигра. Идет прямо на Леонтьева, ложится к нему под ноги. Валера как ни в чем не бывало поет, а потом так вдруг как будто случайно наклоняется к Игорю:

— А ты кто?

— Я — балет Пескова, — невозмутимо говорит Игорь и продолжает изображать из себя тигра.

Валера, по-моему, закончил свое выступление про себя с матом. Артисты и их команда иногда могут для настроения похулиганить. А публика это не замечает, но весело всем!

Пальма из Одессы (Гия Эрадзе)

Начало 2000-х. У меня концерт в Одессе — моем любимом городе. И не только моем, многих великих артистов: Утесова, Жванецкого, Карцева и Ильченко… Приезжаю, заселяюсь в гостиницу «Красная», в шикарный номер, на велосипеде можно ездить, что называется, «барина дал». Выступление вечером, гуляю по городу, вижу афишу цирка: «Пять континентов. Гия Эрадзе!»

Звоню в цирк:

— Простите меня, пожалуйста, я — Александр Песков. Можно, я сегодня приду к вам на дневное представление, у меня есть время, потому что концерт только вечером…

— Конечно, Александр, мы вас уже ждем!

— Только я люблю смотреть представление в первом ряду (это у меня с детства)…

— Приезжайте!

Я прихожу в цирк, меня встречают очаровательные администраторы, какие-то люди суетятся вокруг, меня ведут в кабинет директора, потом сажают в первый ряд. У меня форганг (занавес, отделяющий арену от входа за кулисы. — Прим. ред.) был с правой стороны.

Представление великолепное! Особенно мне запомнились воздушные гимнасты — мальчик с девочкой, и от всего остального я в полном восторге. Посмотрев его, я сказал сам себе: «Нда, надо работать». И, конечно же, о своих впечатлениях мне очень хотелось сообщить великому мастеру, который сегодня носит звание заслуженного артиста в Грузии и России — Гии Эрадзе. В этот момент подходит ко мне администратор и говорит:

— Гия просит вас пройти к нему в гримерку.

Я, конечно, не заставил себя уговаривать, побежал к нему, чтобы выразить свой восторг от представления. Так мы подружились.

Я тут же его пригласил на свой вечерний концерт, который проходил в летнем театре, одной из самых шикарных площадок в Одессе.

Гия пришел… с пальмой! Как человек, родившийся на Кавказе, он склонен к таким широким жестам. И я его, конечно, оценил. Только потом не мог придумать, как мне этот подарок довезти до дома! Думал-думал, и не придумал ничего лучше, чем презентовать это дерево в кадке гостинице «Красная», где остановился. Теперь в холле там красуется пальма Гии Эрадзе. Она до сих пор жива.

Прошло 20 лет. Мы по-прежнему дружим с Гией Эрадзе, и я преклоняюсь перед его трудоспособностью и целеустремленностью. Наши истории начинались похоже. Совсем еще ребенком он объявил своему отцу, что хочет связать свою жизнь с цирком. Но в отличие от моего, его папа, директор Тбилисского рынка, таким выбором сына остался очень недоволен. Он был уверен, что тот пойдет по его стопам. Но все же, увидев, с какой настойчивостью парень идет к своей мечте, дал ему 500 рублей (огромные по тем временам деньги!) и сказал: «Ну иди».

И Гия пошел — убирать за лошадьми навоз, в цирковую конюшню. И, наверное, это правильно. Кто не понюхал навоза в цирке, тот не будет хорошим артистом. Гия прошел этот путь от нуля. И стал великим мастером.

«Переполох в «Голубятне» (Вячеслав Гришечкин)

Однажды, в далеком 1979 году, ранним утром в квартире художника Большого театра, моего друга, раздался смелый звонок. В приоткрытую дверь комнаты, где я спал, всунулась голова. Человек посмотрел на меня, лежащего в кровати, и сказал:

— Привет.