Мужчина в полный рост (A Man in Full)

Голос все так же невозмутимо продолжал:

— Ваш кодовый номер… пожалуйста.

— Номер… э-э… два два восемь… э-э… Да что же это такое!

Чарли обернулся к жене, возившейся в шкафу. Там было полно одежды, а коробка висела на стене сбоку — Серене пришлось просунуть голову в шкаф, чтобы нащупать аппарат. Чарли смотрел на ее стройные ноги, оголенные до очаровательной попки. Такое зрелище не раз сводило его с ума. Но сейчас он видел лишь полуголую дуреху.

Бам! бам! бам!

— Серена, какой у нас номер?! Черт, да выруби же эту штуковину! Неужели сложно опустить маленький переключатель?!

Тут Чарли вспомнил, что, когда в последний раз по ошибке включал сигнализацию и залезал в коробку управления, в ней оказалось невероятное количество разноцветных проводков, кнопок, переключателей — прямо электронный гуляш. Но сейчас он не был настроен размышлять здраво.

— Серена!

Сигнализация по-прежнему грохотала, однако Серена вылезла из шкафа. Она молча смерила мужа взглядом сверху вниз, от лысой макушки и злой физиономии до кончиков сапог, потом снова, уже снизу вверх, и только после этого удостоила ответом:

— Он записан с обратной стороны трубки.

Чарли повернул трубку и сказал в нее:

— Алло! Вы слушаете?

Голос:

— Да, я слушаю… вас. — На слове «вас» голос издевательски повысился на полтона.

— Наш номер… два два восемь шесть восемь.

— Спасибо. Вы установили, по какой причине сработала сигнализация?

«Установили, по какой причине?» Такой формальный тон рассмешил Чарли, однако он ответил:

— Да, ложная тревога.

— Вы нуждаетесь в помощи наших агентов?

— Агентов? Ну уж нет, увольте… Не нужны мне ваши агенты.

Голос попрощался с ним, соблюдая все то же спокойствие.

Бам! бам!.. Ужасный грохот вдруг прекратился — Серена отыскала переключатель. Чарли поверился к шкафу; у него все еще гудело в голове. Серена выбралась из-под вороха одежды, поправляя сбившуюся сорочку. Тяжело дыша, она посмотрела на Чарли так, будто готова была испепелить его.

— Позвоню Хэйди, — бросила жена. От частого дыхания ее голос дрожал. Присев на край кровати, Серена сняла телефонную трубку и нажала на кнопку внутренней связи.

Как раз в этот момент в дверь забарабанили:

— Папа! Пап! Ты здесь?

Чарли подошел к двери и приоткрыл ее.

Перед ним стоял сонный, перепуганный, сбитый с толку нескладный Уолли. Поверх широких трусов и футболки он натянул клетчатый халат. Уолли уже вымахал до шести футов; у парня были такие же курчавые светлые волосы, как и у отца, по крайней мере когда тот был молодым, и он обещал стать таким же симпатичным. Но Уолли совсем не был Чарли Крокером, ни в коей мере. Именно об этом Чарли и думал всякий раз, как видел сына.

— Что стряслось? — спросил Уолли.

— Ничего, — успокоил его Чарли. — Просто это Серена… это сигнализация сработала — очередной закидон дурацкой системы.

— Очередной закидон дурацкой системы? — повторила Серена.

Чарли повернулся — жена все еще сидела на краю кровати. Она склонила голову набок, усмехаясь и как бы говоря: «И кого ты пытаешься провести?»

Уолли заглянул в приоткрытую дверь. И увидел жену отца, сидевшую на краю огромной отцовской кровати, — длинные голые ноги одна на другой, спутанные пряди волос ниспадают на обнаженные плечи. Она сидела скрестив руки на груди, но это ничуть не прибавляло ей скромности, с ее-то молодым телом, едва прикрытым коротенькой сорочкой. Уолли вытаращился на нее. Чарли при виде глаз сына сразу вспомнил шляпки гардеробных крючков в окружной церкви. В нем взыграло оскорбленное чувство мужского достоинства — взгляд шестнадцатилетнего сына проник в запретное место, в самое логово страсти, в хозяйскую спальню, задержавшись на краю хозяйской кровати, там, где сидела та, ради которой отец оставил его мать. Чарли посмотрел на Уолли. Потом перевел взгляд на Серену. Ему хотелось крикнуть: «Уолли, не смей заглядывать сюда! Убирайся!» Ему хотелось бросить жене: «Серена, исчезни! Прикройся чем-нибудь!» Но он не мог произнести ни слова.

Будто угадав его мысли, Серена встала и, сказав: «Прошу прощения», подошла к шкафу. Сняв с крючка на двери шелковый халатик в тон сорочке, она скользнула в него, запахнула и затянула поясок. Прошло всего несколько секунд, но шестнадцатилетний Уолли успел вволю насладиться зрелищем ее чувственных впадинок и плавных изгибов, успел увидеть и здесь, и там, и вон там…

А ведь Чарли так и не поговорил с Уолли, у них так и не было того самого важного разговора, который бывает между отцом и сыном. Не того, когда отец рассказывает, как это случается у птичек и зверушек, а откровенного разговора о том, как оно происходит в жизни, между мужчиной и женщиной.

Наконец Уолли отвел взгляд. И спросил у отца:

— Полиция приедет?

— Не-е-е… — ответил Чарли, — никакой полиции. Никаких пугал огородных из охранной компании. Уж лучше оказаться один на один с вором в собственном доме, чем пустить на порог бомжей с пушками.

Теперь Уолли смотрел на отца с недоумением. Он оглядел его с головы до ног, на которых сидели щеголеватые сапоги, — точно так же, как всего несколько минут назад оглядела мужа Серена.

— Пап, что это на тебе?