Мужчина в пробирке

– Вот это – в холодильник, это еще полежит, это – выкинуть, а это надо срочно съесть… черешню и помидоры помой, мятые – на стол, крепкие – в холодильник, потом их съешь…

«Потом, – размышлял Володька, – значит, она меня убивать не будет? Просто поест – и уйдет? Уйдет – со своими пробирками и бумагами?»

В голове у него зашумело при этой мысли… от радости? Ну да, наверное, от радости, от чего же еще?

Стол был накрыт за две минуты. Она откуда-то вытащила большое-пребольшое зеленое стеклянное блюдо – Володька его никогда не видел! – и разложила на нем всю еду вперемежку: переспелую черешню, мятые помидоры, колбаску кровяную, крупно накромсанную, и так же небрежно нарезанную несоленую козью брынзу.

Володька чуть слюной не захлебнулся, до того аппетитно, до того вкусно это выглядело – честно, мама никогда так стильно и эффектно не накрывала на стол! – но чего-то все же не хватало…

Вина! Конечно!

– Может быть, вы хотите выпить? – спросил он робко.

– Отлично! – Она потерла руки. – Достань бокалы.

Володька начал было осторожно вытягивать из шкафчика хрупкие хрустальные бокалы на тонких ножках, но гостья фыркнула:

– Какая пошлость! Вон те толстые стаканы достань. И штопор, где штопор?

Она была какая-то немыслимо проворная. Володька еще голову в ее сторону поворачивал, а она уже и штопор нашла, и открыла бутылку «Одесского десертного», и налила им обоим по полстакана, и, критически оглядев стол, начала было садиться, но спохватилась:

– Слушай, а дверь-то мы не закрыли. А там же мой чемодан. Не дай бог, сунется кто-то и стащит! Второй раз его потеряю – ну, я этого просто не переживу!

И она расхохоталась. У Володьки от этого смеха мурашки по коже пошли. Он покорно бросился в прихожую, чувствуя, как дрожат его руки. Мыслей не было ни одной.

Запер дверь, вернулся. Она сидела, вновь красиво переплетя свои немыслимые ноги, и Володька аж споткнулся в дверях, но все же смог дойти до своей табуретки, и сел, и взял стакан, и заглянул искательно в ее зеленые глаза, и спросил наконец-то:

– А вас как зовут?

– Меня? – Она вскинула брови, как бы задумавшись, потом ответила: – Ама.

– Амалия, что ли? – восхищенно вздохнул Володька.

– Тоже можно, – махнула она рукой. – Вообще-то, Ама – по-испански «госпожа».

– Красивое имя… Никогда не слышал, чтобы кого-то так звали.

– А вот меня – зовут. Потому что я – госпожа и хозяйка своей жизни. А теперь, когда я нашла чемодан, – и не только своей!

Володька непонимающе оглянулся в прихожую, где стоял ее чемодан. Что за тайны?.. Интересно, откроет ли ему свои тайны эта Ама, которая называет его Чико, что значит – мальчик. А Чика, выходит, – девочка? Ишь ты… по-испански говорит, и сама вся такая… истинная госпожа! А он… правильно, мальчишка он для нее, всего-навсего мальчишка…

– Ну давай, – нетерпеливо сказала Ама. – За знакомство. – Отпила большой глоток. – Ну, пей! Ой, какая колбаска симпатичная, есть хочется – сил нет!

Володька выпил вино залпом и накинулся на еду. Ама тоже ела, да с таким аппетитом, что, даже если бы Володька и не был голоден, ему захотелось бы есть. Очень быстро они смолотили сначала все, что лежало на блюде, и осушили бутылку. «Одесское десертное» под брынзу и колбасу летело мелкой птахою, вкуснющее оно было до умопомрачения и вовсе не такое уж приторное, каким запомнилось Володьке по Одессе: теперь в нем появился некий приятнейший кисловатый оттенок. «Наверное, это в разлив оно казалось таким приторным», – подумал Володька и потянулся налить еще по стакану, но вино, оказывается, кончилось.

– Это было классно, – сказала Ама, облизываясь и проводя губами по краю бокала. – Правда?

– Может, вторую бутылку откроем? – пробормотал Володька.

– Нет, – резко качнула она головой. – Это будет уже пьяный разгул, а не пиршество. Выпили мы достаточно, и я наелась.

Володькины руки задрожали так, что пустой стакан запрыгал по столу.

И что? Она сейчас уйдет? Заберет в прихожей свой дурацкий чемодан с дурацкими бумагами – и исчезнет из Володькиной жизни?! И ее зеленые глаза, и эти ноги… ноги! – и палец с толстым медным кольцом, и медный браслет на загорелом запястье…

У него вдруг сильно закружилась голова. Пришлось даже схватиться за стол, чтобы не упасть со стула. Он слабо ойкнул, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.

– Спокойно, – послышался резкий голос. – Сейчас все пройдет.

Володька открыл глаза и какое-то время смотрел на странно плывущее перед ним зеленоглазое лицо.

– Ой… – тихо сказал он и сильно прижал руки к груди. – Кто вы? Как сюда попали? Я одна дома… Чего вам нужно?! Уходите!

– Что, серьезно хочешь, чтобы я ушел? – хохотнул тот, кто сидел напротив.

Длинные загорелые пальцы легко провели по Володькиному подбородку, губам… дыхание перехватило… руки скользнули к его груди, поцарапали мигом напрягшиеся соски, потом раздвинули ноги и стали медленно гладить. Стон сорвался с губ…

– Ну что, Чика? – спросил глубокий, волнующий голос. – Трахнуть тебя?

Желание скрутило тело.

– Да! Трахни меня! Скорей!