Мужчина в пробирке

Маринка ревнует Мальчикова?! Ёу! У них что, роман?! Надо же, а ведь Женька даже и не подозревала об этом! Впрочем, она на Мальчикова до нынешнего дня практически не смотрела – ну, видела, что он есть, конечно, нельзя же вместе работать и не видеть друг друга, но не замечала, какой он классный, вежливый, какой симпатичный и даже, можно сказать, красивый парень. А Маринка, значит, разглядела… Ну да, Маринка же не тратила время на пивнушки и пьяные бла-бла-бла с Дванога и прочей шелупонью! Маринка – женщина одинокая, детей у нее нет, понятно, почему она приглядывается к мужикам, тем паче к таким симпатичным, как Володька.

Раньше он ухаживал за Викочкой, хорошенькой, как конфетка, но она слиняла из лаборатории с каким-то симпатичным – Женька его мельком видела – парнем, вроде он на «Скорой» работает, слиняла, натянув Володьке нос. С тех пор он ходил угрюмый, замкнутый… а теперь, значит, Маринке стал авансы делать? Или это она – ему?

Нет, Володька – не про нее! Он молодой, совсем молодой, сколько там ему – года двадцать три, не больше. А Маринке уже точно за тридцатник перевалило. Конечно, перевалило! В прошлом году! Внезапно сверкнуло в памяти: вся лаборатория гуляет в заводском кафе по поводу Маринкиного тридцатилетия, Маринка вся такая – в розовом, очень красивая… и они с Женькой на спор пляшут ламбаду…

Женька тогда была в новых джинсах и голубой рубашке с закатанными рукавами.

Вот дурь! Какого черта – не в платье?! Какого черта она нарядилась так, как будто она мужик, какого черта танцевала с Маринкой ламбаду, терлась об нее бедрами?! Позоруха! Тьфу!

Тошнота подкатила к горлу. Женька почувствовала, как перекосилось ее лицо, и Маринка истерически взвизгнула, глядя на нее:

– Косоротишься?! Да ты на себя посмотри!

Женьке это было как ножом по сердцу. Ей не надо было смотреться в зеркало: она отлично помнила, как выглядела. Ну и дура, получается, Маринка – к такой лахудре, как Женька, ревновать красавчика Мальчикова. Ей же сорок скоро, Женьке-то! Зачем ему такая старуха?

Хотя…

Некоторые парни очень даже любят взрослых женщин. Может, и Володька из таких?

Как он сегодня на нее смотрел… как держал за руку…

Маникюр. Массаж. Срочно! Первым делом! Как только прозвенит звонок на обед – рысью в парикмахерскую! Потому что после обеда Володька принесет ей какие-то материалы на анализ. И передаст их Женьке в руки. И рядом с его изящной рукой должна быть не красная, обветренная лапища с обломанными ногтями, а чистая, ухоженная женская – вот именно женская рука!

Женька вошла в кабинку. Попикала, подтерлась туалетной бумагой и только начала надевать джинсы, как кто-то с силой дернул дверь – и…

И она чуть не рухнула в унитаз, увидав на пороге Маринку… в задранном платье, в спущенных колготках и трусиках, со всеми ее голыми, аккуратненько выбритыми причиндалами!

Убиццо! Маринка?!

Она так и перла на Женьку, так и лезла на нее…

Жуть какая!

– Уйди, дура бессовестная! – прохрипела Женька, чувствуя, что сейчас сгорит со стыда. Поддерживая одной рукой джинсы, другой она так сильно толкнула Маринку, что та отлетела к раковинам умывальника, и поспешно выскочила из кабинки. Кое-как застегнулась и, опасливо глядя через плечо, ринулась к дверям туалета.

– Жень… Жень, ты что делаешь… – стонала Маринка, с трудом распрямляясь и путаясь в колготках.

Женька в сердцах плюнула на пол и выскочила вон.

Голова у нее шла кругом.

Ё-мое, твое и наше!

Маринка-то… Она, значит, не к Мальчикову клеилась! Она Женьку домогалась! Маринка ее приревновала к Мальчикову, а не Мальчикова – к ней! Маринка – лесбиянка, кто бы мог подумать?! Такая красавица, а в извращенки подалась! Убиццо, не – убиццо веником! Или даже медным тазом! Полный пушной зверек, ну полнейший!

Какой-то день сегодня ненормальный. Женька ну прям секс-символом лабораторным стала! То красавец Мальчиков за руку ее берет и называет «такой женщиной», то лесбиянка Маринка подставляет свой бритый лобок…

Никогда еще с ней такого не случалось! Никогда она не имела такого сокрушительного успеха!

И Женька украдкой покосилась в мутное стекло лестничной двери. Ничего там толком разглядеть было невозможно, только ее собственные, возбужденно блестевшие глаза.

Вот это денек!

Классный денек!

Денек – за-ши-бись!

* * *

Артема разбудил телефонный звонок.

– Да! – прохрипел он сонно, не глядя на дисплей.

– Артем! Это вы?

Голос Ирины Филимоновны, да какой перепуганный!

Артем мигом проснулся:

– Да. Что случилось?!

– Как что?! Вы обещали в девять-десять приехать, а сейчас уже пол-одиннадцатого…

– Как – пол-одиннадцатого?!

Он взглянул на кухонные часы… и правда! Проспал…

– Ирина Филимоновна, извините, я проспал. Извините! Не пойму, будильник же я ставил на семь… Хорошо, что вы позвонили. Как спалось? Как Лиза?