Мужчина в пробирке

Митя Шелестов был врачом-психиатром. Он работал с людьми, которых теперь называют трансвеститами, а тогда, в начале шестидесятых годов прошлого века, их считали просто психически ненормальными. И лечили самыми варварскими методами. Вернее, пытались насильственным методом переделать их в нормальных людей. Многие погибали… А потом Митя вдруг уволился из клиники и устроился врачом на грузовое судно, которое совершало рейсы в Индонезию, в Сурабайю и Бантам. Ему пришлось пустить в ход огромные связи, но у Шелестовых были очень влиятельные родственники. Ему помогли, и он ушел в море. В порту – тетя не помнила, в каком именно, – корабль стоял две недели. Все это время советские моряки заливали тоску по родине местной водкой и утешались с красотками в борделях. И их капитан, и помполит, или как там его называли, который должен был наблюдать за моральным состоянием мореманов, занимались тем же. Чем занимался Митя, никто не знает. Да и никому до этого не было дела, настолько все были пьяны и довольны жизнью! Тетя Тая рассказала, что из рейса он вернулся совершенно не в себе, страшно возбужденным, уволился с судна, но в клинику не вернулся, а немедленно начал писать какую-то работу и проводить какие-то опыты с веществами, привезенными из Индонезии. Он поселился в этой мазанке, которая и тогда уже постоянно разваливалась, и Митя сам ее иногда подправлял, укреплял стену и обмазывал глиной и известкой. А вообще-то, после возвращения из Индонезии он вел себя так странно и дико, что родственники боялись, что он в самом деле спятил. Он воображал себя то мужчиной, то женщиной, то двуполым существом… Но он взял с матери и сестры клятву – не вызывать к нему врачей, уверяя, что все наладится. И действительно, он иногда приходил в себя и выглядел как разумный человек.

Но вдруг к ним зачастил какой-то бывший Митин приятель по клинике. Тоже психиатр. Митя его боялся, твердил, что этот человек хочет украсть его открытие, но он лучше сожжет все бумаги и разобьет пробирки, чем отдаст их этому негодяю. Мать и сестра не могли понять, почему Митя называет его так. Думали, бедняга окончательно спятил. Однажды они проснулись среди ночи от зарева пожара. Во дворе полыхал огромный костер. Митя бегал вокруг и швырял в огонь какие-то бумаги. Когда мать и сестра бросились гасить огонь, под ногами у них захрустело стекло, и они поняли, что Митя уничтожил свой труд, как и собирался. Наутро вновь пришел тот его товарищ по работе. Увидел пепелище, осколки… И больше ходить к ним не стал. Митя приободрился, начал вести себя совершенно нормально, больше опасных фантазий у него не возникало. Но через месяц он попал под машину и умер на месте, а в семье о нем так и осталась память как о сумасшедшем дяде Мите, о Мите-психе…