Мужчина-вамп

Отсыпав девчушке горсть конфет, я направилась к кухне. Действительно, в раскрытой двери шаткого сооружения мелькал выцветший халат ее матери. Гремела посуда, неслись запахи нехитрого семейного варева. При наличии четверых детей и хроническом отсутствии денег не до кулинарных изысков.

— Люся, к вам можно?

Женщина выглянула на улицу, близоруко щурясь. Обыденное выражение заботы и усталости на лице без какого-то особого отчаяния говорило о том, что Люся уже почти смирилась с новым ударом судьбы и привычно набросила на себя лямку тяжелого семейного воза.

— Здравствуйте, Сима! Заходите пока в дом, я сейчас. — И она опять скрылась в клубах кухонного пара.

В дом мне идти не хотелось, а потому я присела на чистом крылечке, обдумывая предстоящий разговор. Куры копошились у кривой изгороди с негромким деликатным кудахтаньем, вероятно, обсуждая потребительские качества найденного червяка. Огромные подсолнухи послушно крутили головы вслед за солнечным диском. Слегка пахло навозом и влажной после поливки огородной землей.

Наконец, появилась Люся и молча присела рядом.

— Как живете?

— Ничего, — скупо ответила женщина.

— А ребятишки где?

— Старший подрядился пастухом на месяц. Спасибо управляющему — помог устроиться, стадо доверил. Ничего, сынок у меня самостоятельный, крепкий. Справится. Вставать только рано приходится. Ну, ничего, — снова повторила она, словно уговаривая сама себя. — Павлика и Галю отправила к маме в соседнюю деревню погостить. А Катюха вон со мной.

Теперь, когда Люся сидела близко, было заметно, что на ее все еще симпатичном лице изрядно добавилось морщин и плечи опустились. Будто под тяжестью невидимого креста. Пора было начинать разговор. Как же так сделать, чтобы не обнадежить женщину раньше времени. Сейчас она к своей боли притерпелась, а я разворошу рану, поманю призрачным шансом, а вдруг ничего не получится? Но выхода нет. Надо поставить последнюю точку. И помочь мне в этом должна именно Колина жена.

— Люся, — начала я осторожно, — мне нужно с вами поговорить. Видите ли, в деле с поджогом много неясного. Хотелось бы разобраться.

— Зачем это вам? — бесцветным голосом спросила Люся.

— Я ни в чем не уверена, но, может быть, удастся Николаю помочь. Если я смогу доказать, что поджигал не он.

— Конечно, не он, — устало сказала женщина без всяких эмоций. Наверное, все чувства утонули в пучине отчаяния.

— Я тоже думаю, что поджигателем был другой человек. Но пока у меня мало доказательств. Потому и хочу задать вам несколько вопросов. Извините, если будет неприятно.

Люся молча кивнула головой, дескать, ладно, задавайте.

— Говорят, что Николай начал пить дня за два до пожара. Это так?

Женщина дернулась, как от пощечины, но сдержалась:

— Так.

— Люся, еще раз извините, но где он брал деньги на выпивку? Ведь не вы же ему давали?

— Еще чего! Конечно, не я. С ним за работу расплатились, за ремонт. Деньги отвалили хорошие. Я не уследила, вот он и давай пропивать, — заговорила Люся энергичней. Видимо, в ней закипела старая обида.

— Кто расплатился? За какой ремонт?!

И тут она мне сказала именно то, чего я подсознательно ждала. И то, что сказала эта женщина, и было последним узелком, связывающим концы с концами. Полотно преступления развернулось передо мной во всей своей зловещей ясности. Меня даже заколотило от волнения. Но к кому теперь бежать со всем этим? Кто поймет меня, кто поверит?

Наконец, Люся ответила на все мои вопросы. Я старалась построить беседу так, чтобы не заронить в ее сердце ни малейшей искры подозрения. Неизвестно, как себя поведет в подобном случае измученная отчаянием женщина. И, кажется, мне это удалось.

Я сидела на крыльце, боясь пошевелиться, как сосуд, переполненный информацией. Нельзя было уже добавить ничего сверху, иначе перельется через край. А мне нужно это все доставить по назначению, не расплескав ни одной эмоции, не утеряв ни одного факта.

— Спасибо, Люся! О нашем разговоре, пожалуйста, никому в деревне… Ничего пока не обещаю, но попробую что-нибудь сделать. И скажу честно — не знаю, получится ли.

— Я понимаю. — Женщина безнадежно покачала головой.

— В любом случае, крепитесь. Вам еще детей поднимать.

Тут Люся махнула рукой и отвернулась, чтобы я не видела ее глаз.

Да, странная штука — любовь. Особенно любовь россиянки. Точно подмечено, что у нас женщины любят не за что-то, а вопреки чему-то. Наверное, когда господь промахнулся с нашими мужиками (что ж, каждый имеет право на ошибку, и Создатель тоже), то он уравновесил ситуацию, создав таких женщин, каких больше нет ни в одной стране. Иначе давно бы нация перевелась. А так все телепаемся помаленьку. Еще и ухитряемся иногда быть не хуже других. Вот и Люся. Симпатичная, работящая. И выбрала-то своего Колю не иначе как из жалости. Замуж вышла, детей нарожала, терпит все его выкрутасы, да еще и оправдывает. Француженка там или американка в подобной ситуации только бы перекрестилась, что избавилась, наконец, от никчемного нахлебника, и начала бы жизнь заново. А эта страдает, плачет. Лишь бы вернулся. Хоть какой, но лишь бы вернулся!