Мужчины Мадлен

Вспомнился нашей героине также рассказ «L’ame slave». Супруги Угаровы – тоже русские эмигранты в Париже – пригласили к себе «хорошего и деликатного» человека по имени Вязников. Узнав, что у Угаровых водятся деньги, он поселился в их доме, причем простодушные люди сами предложили ему столоваться и ночевать. Однажды Вязников исчез, а вместе с ним – деньги. И бедолаги так и не позволили себе поверить, что пройдоха просто-напросто их обокрал, уверяли друг друга, что он поступил так из крайней нужды, а может, даже и не он виноват… И твердили друг другу: «А все-таки подло с нашей стороны, что мы его подозреваем!»

И Алёна печально подумала, что она ведь – ну натурально Григорий Петрович и Угаровы в одном флаконе, а Шура Коротков очень сильно напоминает Вязникова и двух негров с Мартиники…

Минула еще неделя. И вот, спеша на шейпинг, Алёна вдруг увидела своего должника там же, на Грузинской! Он выбрался из черной «Мазды», пискнул пультом и резко поспешил через дорогу, туда, где агрессивными черными буквами было написано «Sun rays» – в косметический салон. И Алёна вспомнила, что Шурина Киска вроде бы работает массажисткой. Очень может быть, именно в этом салоне. Писательница окликнула Шуру, но Коротков не услышал. Окликнула громче… тот же результат. Алёна быстро достала телефон и набрала номер. И увидела следующую картину: должник вынул из кармана затрезвонивший мобильник, взглянул на дисплей, усмехнулся и снова сунул его в карман. Звони, мол, звонила!

Алёна настолько оторопела, что даже не знала, как быть и что делать. Первым побуждением было войти вслед за Шурой в салон, но ведь тогда неминуемо последовала бы публичная сцена в присутствии Киски, которая, Алёна не сомневалась, ничего не знала о нечестности мужа. Нет, срывать все и всяческие маски сейчас наша героиня не была готова, да и не собиралась. Поэтому она направилась своим путем, но спустя час, возвращаясь с тренировки, снова прошла по Грузинской, отчего-то совершенно уверенная, что опять встретится с Шурой.

С ней бывало иногда такое. Порой ей словно бы подсказывал кто-то, ну например: «Пойдешь в кино «Рекорд» на вечер аргентинского фильма – встретишь там Дракончега с женой…» И встречала, вообразите! И ловила на себе его короткие жадные взгляды, и украдкой отвечала. А потом среди ночи он вдруг приносился как сумасшедший, и Алёна не спрашивала, что Дракончег наврал дома, чтобы вырваться на это безумное свидание…

Предчувствия не обманули и на сей раз. Едва она поравнялась с салоном «Sun rays», как оттуда вышел Шура Коротков – в сопровождении невысокой плотненькой брюнеточки, которая показалась Алёне чем-то знакомой. Коротков расцеловался с ней и пошел к своей «Мазде». Брюнеточка (вероятно, это и была Киска) вернулась в салон. Шура посмотрел ей вслед, улыбнулся… и вдруг заметил Алёну.

И…

И бросился наутек. Подскочил к машине, выхватил пульт, но «Мазда» – видимо, понимая, что хозяин поступает недостойно, – не пожелала открыть дверцу и принять его в свои спасительные объятия. Так что у Алёны хватило времени спокойно подойти к Короткову и спросить:

– Шура, как поживают мои десять тысяч? Вам заплатили? Вы можете вернуть мне деньги?

Расхожие сравнения, так называемые штампы, бывают порой весьма жизненны. Про Короткова сейчас можно было сказать одно: покраснел, как помидор. Белокожие блондины всегда краснеют так безудержно.

В первую минуту Алёне показалось, что Шуре невыносимо стыдно. Она терпеть не могла ставить людей в неловкое положение и уже готова была ретироваться, честное слово, но тут глаза у Шуры блеснули таким синим пламенем, что Алёна поняла: он покраснел от ярости. «В самом деле, ну что такое? Взял у этой дуры деньги, оказал, понимаешь, ей честь, а она, дура, требует долг ей вернуть! Ну не наглая ли бабища?!» – вот что читалось в его лице.

Мгновение Алёне чудилось, что Коротков сейчас обложит ее несусветным матом, однако он каким-то чудом сдержался и ответил человеческим языком, правда, со злым вызовом:

– Представьте себе, до сих пор не заплатили! И я не знаю, когда заплатят. Так что…

Он многозначительно умолк.

– Понятно, – сказала Алёна. – А скажите, Шура, вы с самого начала знали, что никогда мне деньги не отдадите? Помните, вы говорили, мол, ну что такое в наше время данное слово, расписки какие-то, возврат долгов, понятие порядочности, честное имя, в конце концов? Да пустое же место! Я думала, вы с иронией это говорите, а вы, оказывается, свое кредо проповедовали. Вы заранее решили меня обокрасть?

– Да кто вас обокрал? – возмущенно рявкнул Коротков.

– Вы, – кротко ответила Алёна. И ткнула в него пальцем: – Вы, милейший.

– Да верну я вам ваш долг! – передернул плечами Коротков. – Но не могу же я отдать последнее!

– А я, глупая, отдала вам именно последнее, – вздохнула Алёна. – Думала, неделю как-нибудь перебьюсь, а перебиваюсь уже второй месяц.

– Да? – нагло хмыкнул, словно всхрапнул, Коротков. – А я вот на вас смотрю, и по вас не скажешь, что вы прямо так перебиваетесь. Вид у вас вполне преуспевающий.