Мужья для ведьмы, или Покажите мне всех!

От вида старшего брата, носом уткнувшегося в женские колени, грудь Рассела заполнилась огнем. Он не понимал, что ловит в ее эмоциях чуткий пантера, но, судя по тому, каким напряженным и сиплым было его дыхание, — ничего хорошего.

Она уйдет. Оставит их. Покинет.

Огонь в венах уже танцевал, угрожая превратить разбитого на осколки дракона в полыхающий ком, силу которого он уже не сможет контролировать. Просто сгорит. Дотла. Превратится в горстку пепла, неугодную даже богам.

Мир рушился прямо на его глазах, а боль была такой неуемной, не помещающейся в крепком мужском теле, что его просто парализовало, лишая дара речи и движения.

Он даже не может открыть рот, чтобы возразить! А мышцы уже горят от бродящего в них пламени.

Несколько минут безмолвного взгляда на закрытую дверь, когда она решит их покинуть, и все. От дракона ничего не останется. Только пепел и боль, которую никто никогда не захочет ощутить на себе.

Тонкие пальцы нервно перебирали волосы Коула, а взгляд чародейки был потерянным и нечитаемым. В нем словно исчезло все, что он видел раньше. Все, что они с братьями так осторожно оживляли, пробуждая ее чувства к себе.

Только тишина и безропотность. Только тлен и печаль.

— Нет, — голос Дормуна был холоден, как сталь.

Ровно так он говорил последние несколько лет, после того как эльфийка воспользовалась им, втянув в это еще и Коула. Брат тогда был разбит и сейчас напоминал ему ту же статую, холодную и безжизненную, которую Рассел уже видел после той истории.

— Почему?

— Ты спросила, я ответил, — все так же бездушно ответил он, как и всегда, не задумываясь о том, как это звучит.

Хотелось зарычать на него, приводя в чувства. Не смей! Не смей говорить это так, будто от этого ситуация сразу же облегчится! Ты все испортишь!

Но Дара, на удивление, даже бровью не повела, оторвав наконец свой бездумный взгляд от стены. Она внимательно рассматривала трещащего от эмоций эльфа и медленно моргала.

— Почему ты так ответил, Дормун?

— Еще раз отвечаю: ты спросила, я ответил. А именно так, потому что это правда, — поднявшись на ноги, он резко и дергано отошел к окну, хватая с подоконника пузатую бутылку из непрозрачного стекла. — Этого тоже недостаточно?

— Недостаточно, — легко согласилась Дара. — Рас?

Его имя в ее устах прозвучало безжалостным выстрелом горящей сферы. И он бы сразу истлел, если бы сам не сдерживал огонь, рвущийся наружу так рьяно, что сил практически не осталось.

— Не собирай, — хрипло, громко сглотнув перед этим горькую слюну, ответил дракон.

У него больше не было слов. Все, что было хотя бы отдаленно на них похожим, вырвалось бы диким рыком, бессвязным и не дающим ясности.

— Коул?

— Не-е-е-ет, — едва слышно простонал кот, кажется, сильнее вжимая себя в женские ножки.

— В письме… — начала она, но раздраженный голос Дормуна перебил, выдав его с головой.

— Что в письме?! Жалкая отписка совета! Брось ее в огонь и забудь, как о страшном сне! Я не желаю никакую другую чародейку, будь она хоть трижды сильнее тебя!

Он кричал. Сжимал в трясущейся руке низкий бокал и сдавливал его так, что стекло не выдержало, рассыпаясь звенящими осколками.

— Черт!

Отряхнув порезанные пальцы о выглаженные брюки, он отвернулся, глядя на происходящее за спиной в отражении стекла.

— Дормун! Ты порезался!

— Неважно, Дара. Это последнее, о чем я сейчас буду думать.

Молчание вновь натянутой до предела пружиной затянуло в комнату.

— Вы не понимаете, — прошептала чародейка, уже откровенно наглаживая голову кота, лежащую на своих коленях, словно пытаясь найти утешение. — Вам это не нужно.

— Я говорил тебе о том, что кое-что мы от тебя все же скрыли, Дара, — перекатываясь по рычащим ноткам, тихо и воинственно прошептал Коул. — Мы решили утаить это от тебя, чтобы дать тебе возможность выбрать нас самой. Самой принять решение в нашу пользу, не чувствуя, что мы на тебя давим. Но если это повлияет на твое решение, я готов на эту отчаянную меру.

— О чем ты?

— Он говорит о том, что нашел в тебе свою пару, и его хвост облезет и отсохнет, если ты уйдешь, и это в лучшем случае. В худшем он просто сдохнет, — закончил за него Дормун, так и не обернувшись. — А Рассел сгорит, потому что ты его огонь. Ты, Дара, его стихия, и не будь тебя рядом — ему не жить.

Вспыхнувшее под ладонью дерево только подтвердило слова брата о происходящем в душе дракона. Быстро накрыв пламя смятым пледом, Рассел зашипел, ощущая прикосновения ткани каплями расплавленного металла.

— А я… Я готов отдать тебе свою душу, ведьма. Пусть это малая цена для твоей любви, но это все, что у меня есть.

Помятый листочек с жалким шелестом полетел на пол.

Дара

Откровение было таким… оглушающим, что на секунду я потерялась в пространстве. Тускло освещенная комната расплылась и поехала в сторону, накренившись на правый бок. И если бы не крепко держащий меня Коул, я бы рухнула на пол с высоты подлокотника, на котором сидела.

Руки в мгновение похолодели, а ноги отнялись и прилипли к бархатной обивке, заставляя меня медленно скользить взглядом по широким мужским плечам.

Дормун.