Мужья и жены Одиночества

— Просто я выросла в коммунальной квартире, где кроме нас жила семья из деревни и семья из числа «бывших» князей. Родители мои тоже в вузе отучились. Вот эти три составляющие и сформировали мою лексику, — Наталья Борисовна была явно рада повороту разговора) — Наверное, потому я и не захотела заводить семью, что гвалт от деревенской пацанвы — шесть штук их было у родителей, их драки, воровство, кражи меня и оттолкнули от самой идеи заводить детей. Да и папа с мамой на наших девяти квадратных метрах не имели возможности скрывать от меня свои ссоры, ревности и недовольство друг другом. Но их ненависть была тихой. Мать отца упрекала, что денег мало. А он ее в том, что так и не был уверен, что я его дочка, а не соседа графа. Видно, что-то было до моего рождения, что он предполагал такое.

— А вы бы хотели быть и с князей каких-нибудь?

— В моем детстве этот было не выгодно. Во взрослом возрасте — тоже, а после перестройки никого из графской семьи не было, чтобы сделать анализ ДНК. — Наталья Борисовна, видно, не раз думала на эту тему вечерами.

— А могилу вскрыть аристократов из коммуналки нельзя было?

— А смысл? — Мне итак досталась вся коммуналка. Графья вымерли, сельчане вернулись в деревню. Ферма у них теперь. Я выкупила у них комнату. Ну а графскую мне и правда завещали. Так что все может быть, что я им кем-то прихожусь.

Ромео протянул Наталье молча пузатый бокал:

— Не могу от вашего кофе отказаться.

— Наталья пробурчала:

— А кто тебе его предлагал. — Но кофе налила. И Ромео решил, что последних ее слов не услышал. Быстро выпил, что дали, и сделал вид, что надо мчаться по делам. Хотя таковых у него пока не было.

Но едва он вышел к лифту, как увидел возвращающихся из больницы девушек — Зою и Таню, которые уже открывали по очереди дверь вставленным в нее ключом. И замок не поддавался. Или они делали такой вид, чтобы Ромео им помог.

— Давайте, я, — сказал он решительно и повернул ключ. Тот и правд шел туго, так что худышки могли и не справиться. Тем ни менее, они позвали добровольного помощника в гости. Не очень, впрочем, приветливо.

— Заходи, угостим кофе. — Недовольным тоном сказала Таня.

— Спасибо, но у меня отель с завтраком, — пошутил он.

— А у нас завтрака не будет, — Более весело сказала Зоя. — Холодильник хронически пустой, чтобы не было соблазнов.

— Ну, судя по всему, вы уже перестраховались. Так что давайте я сбегаю за круасанами, а вы мне за это расскажите почему не хотите замуж. Бартер, так сказать.

Таня засмеялась — Тогда ты расскажешь, почему женат.

— Разведен, — уточнил Ромео, улыбнувшись так лукаво, что его можно принять за шутку, отделаться от вопроса, не соврав.

— Ну, я пошел, то есть, побежал, пока ваши ножки еще не подогнулись от голода. — Парень и правда так думал, глядя на эти две «тени девушек» — на настоящих они не тянули: сероватые, тонкие и длинные, будто вытянутые.

Девочка-белочка Тамара сегодня с утра еще даже не присела. Она проспала на работу, в их огромной компании вход был с приложением пропуска к электронному сканеру, фиксирующему время прихода. И автоматически на стол руководства ложились сигналы при наличии трех опозданий. У Томы уже было одно.

Она влезла во всю вчерашнюю одежду, как обычно не попользовалась косметикой, сжевала на ходу орбит без сахара, а щетку с зубной пастой кинула в сумку. На работе выберет время почистить. Очень хотелось пить. Расчесаться не успела. И была недовольна собой и миром. Но выглядела со стороны при этом маленькой и очень пикантной девушкой со вздернутым носиком, чернющими глазами и по моде растрепанной шевелюрой. Спутанные волосы ниже плеч сегодня не было времени заколоть аккуратно и поэтому прическа была превосходной. И на ее летящую сквозь толпу фигурку невольно оборачивались парни. Лицо ее походило на звезду, блеснувшую сквозь серые тучи. Серого в ее гардеробе было много. Но самого гардероба — мало. Она и не собиралась никого соблазнять — в гробу она видела она эту семейную жизнь. У них в доме жили кроме измотанной вконец матери е семеро детей и отец, который еще троих нагулял в своем же селе на стороне. Именно потому, что не хотел спать дома, когда религиозная до фанатизма мать рожала очередной плод давно отцветшей любви. И потом возвращался в семью — ведь к тому моменту его новая любовница оказывала с животом до носа. Да и очередной законнорожденный младенец утихомиривался.

А Томочка была у мамы второй поле старшего брата, так что последних двух братишек она помогала матери нянчить. И зареклась иметь своих детей — доставали мальчишки ее так, что она, когда мать оставляла их на Тому и уходила на работу — закрывалась от братцев в родительской спальне, предоставляя хоть поубивать друг друга и дом поджечь — лишь бы они не прыгали у нее на голове и не рвали ей нервы, как струны.

В восемнадцать она уехала в Москву и домой приезжала как можно реже.