Мужик и его грузовик (СИ)

— Буря вчера поутихла, — пробормотала Стася, лениво пожёвывая что-то приторно-сладкое и хлебобулочное.

— Ага, — так же лениво ответил ей мужик, сидя на подножке кабины. — Иначе я бы сюда не добрался. Но сейчас опять накрыло.

— А пацана зачем оставил?

— Слабый он ещё. Да и пускай там побудет покамест. С Иркой порезвится. Пора бы уже пацану взрослеть, — он засмеялся рваным, переходящим в кашель, смехом.

— Ты ещё помнишь, когда Купол треснул? — Стася вновь посмотрела вверх.

— Было что-то такое. Лет десять назад… или двенадцать? — он задумчиво запыхтел сигаретой.

— Сорок, — сухо ответила бабуля. — Я тогда ещё в девках ходила.

— А-а-а… да, припоминаю. Жуть творилась, конечно. Помню, как целый дом унесло за раз. У меня ещё левая гусеница на грузовике дурацкая была, — мгновенно съехал он на другую тему. — С трактора. Только через лет десять поменяли.

Стася дожевала пирожок и по-старчески закряхтев, встала. О долголетии мужика говорить было не принято. Он никогда ничего не объяснял по этому поводу, потому со временем и спрашивать перестали. Даже самые старые помнили, что мужик был всегда.

Шли годы, сменялись поколения, один за другим, над городом загорались новые купола, а деревни и города вокруг исчезали, оставляя лишь занесённые песком безмолвные руины. Один лишь мужик не менялся и не исчезал. Десятилетиями, веками, он ездил на своём бессмертном грузовичке по пустырю, лениво покуривая Беломор и задумчиво вглядываясь вдаль своими старыми, выцветшими глазами. Глазами, которые, наверное, последними на всей Земле видели всю красоту старого, чистого и девственного, мира.

— Телеграмма! — заорал кто-то сзади, из окна ратуши. — Срочные новости из Слореченска!

— Теперь-то что? — недовольно обернулся мужик на засуетившийся городок.

Около ратуши было не протолкнуться. Казалось, тут собралось всё население Чернового. Люди нервно перешёптывались и толкались, ожидая, пока телеграфист выйдет из своей будки и расскажет, что же приключилось в Слореченске.

Уважительно расступившись, люди пропустили мужика на место в первом ряду, около двери. Стоило ему и Стасе подойти, как двери открылись, и наружу вышел уже знакомый мужику офицерик. Тот вдохнул побольше воздуха, чтобы огласить что-то, однако заметив мужика, тут же запнулся, немного помедлил, и попросил его войти внутрь, игнорируя недовольные возгласы толпы.

— Прошу прощения, товарищ мужик.

— Давай сразу к делу.

— Как вы, наверное, знаете, в Слореченске Купол… слабоват.

— Дерьмовый.

— Да, товарищ мужик. Д-дерьмовый. И похоже, его срок годности подошёл к концу.

— Чего?!

— Он не продержится и до конца дня. Из того, что нам удалось узнать благодаря временному затишью, во время последних порывов там засыпало пол-города, да так, что люди не могли выйти из домов. Генератор дымится и искрит. Они даже выключили его, пока нет сильных порывов, от чего город пострадал ещё сильнее.

— Буря не прекратится до завтра, и скоро начнётся её последняя, самая сильная часть.

— Да, товарищ мужик. И Слореченск не переживёт её.

— И что вы предлагаете? — настороженно поинтересовался мужик.

— У нас всё ещё остался старый генератор, который мы недавно сменили. Он, конечно, не ахти, но по крайней мере, не сломается в разгар бури, да и протянет ещё пару месяцев, а там уже что-то придумаем.

— И мне это нужно привезти в Слореченск. В разгар бури. Я всё правильно понял?

— Если вкратце — да.

Мужик замолчал. Взгляд его маленьких, спрятавшихся среди складок, глаз был направлен куда-то в пустоту. Рука машинально потянулась к нагрудному карману. Пара секунд, и в полумраке коридора загорелся огонёк спички, поднесённой к сигарете.

— Грузите, — сказал он, после чего развернулся и вышел на улицу.

— Х-хорошо, — ответил ошарашенный таким спокойным согласием офицерик. Он-то ожидал длительного спора и готовился уговаривать, а в случае чего — даже попытаться немного поугрожать.

***

— Спятил. Точно спятил! Совсем крыша поехала! — никак не унималась Стася. — Подохнуть решил, чёрт старый!

— Обычно я не придерживаюсь общего мнения, но в этом случае вынужден согласиться, — добавил проффесор, потирая заляпанные чем-то багровым рукава халата. — Друг мой, это — крайне глупая затея.

— Захлопнитесь, — раздался тихий и хриплый голос из кабины. — Всё готово?

— Да, товарищ мужик, — ответил ему офицерик. — Удачи вам.

— К чёр…

— Какой удачи?! — заревела баба Стася. — Не пущу!

Вздохнув, мужик заглушил двигатель и выглянул из кабины. Вид его уставшего и недовольного лица мигом успокоил бабулю. Она заплакала.

— Сеньки ведь нету уже… и Пётр Егорович… и Сашка Клён… И ты теперь туда же?! Мало у нас уже буря забрала?!

— Вот скажи мне, — оборвал её мужик. — Я умирал когда-то раньше?

— Чегось? — удивлённо спросила бабка.

— П-простите? — переспросил проффесор.

— Да чего непонятного-то? Я когда-то умирал?

— Да нет. Тьфу.

— Ну вот. Никогда не умирал, и сегодня не собираюсь. Двести литров мне, когда вернусь, ясно?

Не дожидаясь ответа, он захлопнул дверь. Могучий двигатель заревел, гусеницы заскрипели по песку. ЗИС-42 тронулся.