Мужики

— Зайди ко мне как-нибудь на днях, — да хоть бы завтра! Вижу, что туго вам приходится, — этот негодяй все пропивает, а ты с детишками, наверное, с голоду помираете.

— Выгнали вы нас, так как же я посмею прийти…

— Глупая, ты тут ни при чем! Сказано тебе — приходи, найдется и для вас кое-что.

Ганка поцеловала у него руку и отошла молча: она была так растрогана, что не могла выговорить ни слова.

— Так придешь? — бросил ей вдогонку Борына как-то удивительно мягко и ласково.

— Приду, спасибо вам… Коли велите — приду.

Он погнал лошадей и скоро свернул к корчме, а Ганка, не дожидаясь отца, которого в эту минуту высаживал из саней Бартек, побежала домой.

В избе было темно и как будто даже еще холоднее, чем на улице. Дети спали, скорчившись под периной. Ганка живо принялась убирать и готовить ужин, а сама все думала о неожиданной встрече с Борыной.

— Нет! Провались ты, не пойду к тебе! Задал бы мне Антек, если бы я пошла! — крикнула она злобно. Но уже на смену этим приходили иные, спокойные мысли и с ними — страстное возмущение против мужа.

Из-за кого же она больше всего терпит, не из-за него ли? Правда, старик записал землю той свинье и выгнал их, но ведь Антек первый полез с ним в драку и всегда дерзил отцу, вот старик и обозлился. Он имел полное право, каждый на его месте поступил бы так! Земля, конечно, не только его, но, пока он жив, он волен дать или не дать ее детям… А как ласково он сказал: "Приходи". О детях спрашивал, обо всем! Конечно, и половины всех несчастий и срама не было бы, если бы Антек не связался с той сукой. А старик в этом не виноват, нет!

Так размышляла Ганка и все меньше и меньше сердилась на свекра.

Приплелся Былица, такой промерзший и усталый, что добрый час отогревался у печи, раньше чем начал рассказывать, как он было совсем уже выбился из сил и, может быть, замерз бы под деревом, если бы не Борына.

— Увидел меня и хотел посадить к себе в сани. А когда я ему сказал, что ты идешь впереди, он меня Бартеку оставил, а сам поехал тебя догонять.

— Неужели правда? Неужели? А он мне про это ничего не сказал!

— Да, он только с виду такой суровый — не хочет, чтобы люди его узнали.

После ужина, когда дети, накормленные досыта и укутанные перинами, снова уснули, Ганка села перед огнем — надо было допрясть остатки шерсти для жены органиста. А старик все грелся, робко на нее поглядывал, покашливал и, наконец, собравшись с духом, начал осторожно:

— Помирись ты с ним, Гануся, на Антека не гляди, думай только о себе и детях.

— Легко сказать!

— Да ведь он первый подошел к тебе с добрым словом, значит перестал гневаться. Дома у него — ад кромешный. Не сегодня-завтра он Ягну выгонит и останется один… Юзьке с таким хозяйством не управиться, а он, хоть и не так стар, тоже всего не сделает, за всем не усмотрит… Хорошо бы тебе к нему в милость войти…Надо постараться! Если будешь у него под рукой в подходящую минуту, так кто знает, как дело обернется… Может, позовет тебя опять к себе жить… Ведь доконает тебя нужда, не снести тебе ее, дочка, не снести!..

Ганка склонила голову на прялку и задумалась о том, что ее ждет, неторопливо взвешивая в уме советы отца.

А старик, стеля себе постель, спросил тихо:

— Что, по дороге он говорил с тобой?

Ганка рассказала ему все.

— Так ступай к нему, дочка, завтра же ступай! Коли он зовет, надо идти. Думай только о себе и детях и крепко держись старика… Смотри ему в глаза, будь ласкова с ним… Смирный теленок двух маток сосет, а злобой еще никто света не завоевал… Антек к тебе воротится. Нечистый его попутал и гонит с места на место… Но он скоро опомнится и придет. Господь посылает такой случай, чтобы из беды тебя выручить… Никого не слушай и беги к Борыне!

Долго еще он уговаривал Ганку, но ответа не дождался и замолчал, огорченный. Приготовил себе постель и бесшумно улегся, а Ганка все пряла, думая о его советах. Порой она вставала и смотрела в окно, не идет ли Антек, потом снова садилась за работу, но работа сегодня у нее не ладилась, — то рвалась нить, то она роняла веретено, все глубже задумываясь над словами отца.

А, может, так и будет, как он говорил! Может быть, придет час, когда Борына позовет ее…

И мало-помалу, после всех сомнений и колебаний, в ней заговорило непреодолимое желание помириться со свекром и вернуться к нему.

"Сейчас трое нас мыкается, а скоро будет и четвертый! Где же мне тогда управиться?"

Антека она уже не принимала в расчет, думала только о себе и детях и готова была решать за всех. Как же иначе, на кого ей положиться? Кто им поможет? Разве только Бог или Борына!