Мужики и бабы

- Партию гусей зарезал и в навоз закопал.

- Каких гусей?

- Тульских.

- Ах ты, балбес!.. Лучше бы голландских. Тульские гусыни и неслись хорошо, и всех гусенят выводили...

- Ладно, в другой раз голландских порешим...

- В другой раз нам самим головы отсекут и в навоз кинут.

- Не каркай с утра пораньше...

Так, перекоряясь, вышли на улицу. Возле кирюхинского палисадника стояла давешняя подвода, но Кулька в ней не было. И хозяева, и приезжие толпились в воротах, никак не могли договориться.

- Вот постановление на конфискацию вашего имущества. Понятно? - Кречев совал бумагу хозяевам.

Но те не брали ее. Антонина Васильевна, женщина властная, толстая, загородила собой, как телега, весь проход, важно качала головой и твердила заведенным голосом:

- Нас дело не касается, поскольку мы кустари-одиночки. У нас паспорт, заверенный властями и под круглой печатью.

- Правду мать говорит, правду, - согласно кивал фотограф Яков Парфеныч, сутулый мужик с желтым и сухим лицом.

- Дак пойдемте в избу, там и разберемся! - настаивал Кречев. - Не то еще простудитесь. Вон как легко одеты!

На Антонине Васильевне была шубная безрукавка и черные стеганые чувяки, а Яков Парфеныч стоял в обрезных чунях на босу ногу и в черном легком пиджачке, обтянувшем его острые выпиравшие лопатки.

Меж тем на улицу вышли соседи: Маркел с Фросей, через дорогу топал в лаптях Ванька Вожак, жуя и застегиваясь на ходу.

- Ладно, взайдем! - согласилась наконец Антонина Васильевна. - Но пусть пройдет с вами вместе и народ.

- Какой народ? - спросил Кречев.

- Который здесь собрался... Чтоб обману от вас не было.

- Ну что ж, пусть идут, - нехотя согласился тот.

Андрей Иванович, переглянувшись с Кречевым и Жернаковым, отвалил домой, а Надежда, напротив, охотно пошла к соседям. За ней потопали Маркел с Фросей и Вожак.

В небольшой, но опрятной, надвое перегороженной избенке фотографа стало тесно от людей и остудно.

- Я вам официально заявляю, - перешел на строгий тон Кречев, - ежели ф вы будете оказывать сопротивление насчет конфискации имущества, мы вас арестуем и отправим в милицию.

- А какое такое имущество вы станете отбирать у нас? - спросила с вызовом Антонина Васильевна.

- Всякие драгоценные вещи, золотые то есть, а также фотографические аппараты. Имеются ли у вас драгоценные вещи?

Никаких драгоценных вещей у Антонины Васильевны отродясь не бывало, но признаться в этом перед властями и перед соседями ей казалось стыдно могли бы подумать, что весь заработок фотографа она просто проедала и проматывала на курортах. Ни скотины, ни двора, избенка на восемь аршин и четыре окна, правда, были хорошие теплые сени да еще остекленный сверху и с боков просторный коридор, в котором работал Яков Парфеныч. Куда деньги девала, спросят. Ведь к Якову Парфенычу каждый базарный день шли посетители, что в твой трактир. И Антонина Васильевна, важно поджимая сочные вишневые губы, сказала:

- Золотишко у меня, конечно, есть, да не про вашу честь. Ищите!..

- Имейте в виду, ежели обнаружится тайное укрытие, вина ваша усугубляется, - предупредил Кречев.

- Ищите, ищите! - уже войдя в азарт, с пылающим румянцем во все щеки, королевским жестом растворяя руки, говорила Антонина Васильевна.

- Тут ни токмо что искать, повернуться негде, - хмыкнул Биняк.

- Поглядите в комоде, в сундуке... На чердак слазайте, - приказал Биняку и Тараканихе Кречев, потом Ванятке: - А ты сходи в баню... в каменке посмотри как следует. А ты в подпол слазай! - это Жернакову приказал.

- А мне что делать? - спросил Кулек.

- Ты его в сортир пошли, - сказал Маркел Кречеву. - Пущай понюхает, как у них золото пахнет.

- Молчать! Вас пустили сюда хулиганить?

- Кто фулиганит, а кто и смотрит.

- Это кто ж по-твоему хулиганит? Мы, что ли?

- Я ничего такого не говорил.

- Вот и заткнись!.. - и потом хозяину: - Яков Парфеныч, где у вас фотографические аппараты?

- В павильоне.

- Проводите нас туда! - Кречев махнул рукой Кульку и они вдвоем пошли за хозяином.

Один аппарат стоял на треноге посреди коридора, второй лежал в черном футляре возле стенки.

- Так... Значит, оба аппарата и треногу мы у вас забираем.

Худое длинноносое лицо Якова Парфеныча еще более вытянулось:

- Как - забираете? А чем же я буду работать?

- Обращайтесь в райисполком. Там скажут. - Кречев вынул из планшетки заготовленный акт конфискации фотоаппаратов, положил оба экземпляра на столик. - Вот, распишитесь... Значит, претензий насчет грубости у вас нет?

- Какие могут быть претензии? - растерянно пролепетал фотограф. - Я только насчет аппаратов.

- Вот и чудненько! Возьмите один акт себе... Так... И еще вот что учтите... В течение двадцати четырех часов вы должны очистить помещение.

- Какое помещение?

- Вот это самое. Ваш бывший дом. Поскольку выселять в отдаленные места вас не станут, значит, вы имеете право забрать все, что хотите. Считайте, что вам повезло.

- А куда ж нам итить?

- Куда хотите. Проситесь на квартиру. А ваш дом пойдет под заселение. И, обернувшись, крикнул Кульку: - Бери аппараты!

Кулек подошел к треноге, ухватил ее, как связку жердей, и взвалил на плечо, аппаратом за спину.