Мужики и бабы

- На, заткнись, окаянная твоя душа!

Андрей Иванович сообразил - опять Белеска не дается. Что случилось с коровой? Три дня уже ни с того ни с сего не дается доить, и шабаш. Ее и уговором пытались взять, и корочкой кормили - нет. Бьет и хвостом и ногами... Того и гляди, рогом зацепит. Пришлось ноги связывать и доить.

- Головушка горькая, не знаешь, что и подумать.

Царица приехала из Бочагов, поглядела и говорит:

- Здесь и думать нечего. Дело ясное - наговор.

- Куда ее теперь вести?

- Надо молебен отслужить Власию и Людесию.

Приглашали отца Афанасия, отслужил и двор окропил святой водой. Трешницу отдали. Не помогло.

Пришлось идти к деду Агафону, тихановскому пастуху, четок водки отнесла Надежда да еще угостить посулилась:

- Загляни, ради бога. Чо с ней стряслось?

- Ладно, ладно... зайду, перед выгоном стада.

Что за дед? Вроде бы и на ногах еле держится, и плети у него нет - все время с палкой ходит за стадом, а, поди, вот слушают его коровы и держатся кучно. Раз хотел Савка Клин перебить у него коровье стадо. Двух подпасков нанимал да сам бодрый. И цену запросил более сносную, чем дед Агафон. Отдали ему на сходе стадо и что ж? Замучился Савелий и сам и подпасков загонял. С ног сбились, а стадо разбегалось по домам. Так и пришлось звать опять деда Агафона. А Савелий телят своих отправился пасти.

Андрей Иванович спрыгнул с крыльца, хлопая галошами, протопал по булыжной дорожке и растворил ворота. Надежда загнала корову в угол и охаживала ее по бокам подойником.

- Ну, чего ты ее понужаешь без толку, атаман? - сказал с досадой Андрей Иванович. - Не видишь, что ли? Заболела корова.

- Дурью она мучается! Черт с ней, пусть топает недоенной в стадо. Небось почует к вечеру, как от хозяйки бегать. Разопрет ее Самарская плеса-то. - Надежда бросила на гвоздь подойник и пошла прочь, покачивая подолом подоткнутой юбки и сверкая белыми икрами.

Андрей Иванович взял за оглобли стоявшую на подворье телегу, вкатил ее в сарай и начал набрасывать вилами навоз. Он рассчитывал к приезду Федьки из ночного наложить первый воз и с ходу запрячь лошадь. Но ему помешали.

Сперва пришел дед Агафон; в посконной рубахе, в синих молескиновых штанах, заправленных под онучи, худой и малорослый, как подросток, он стукнул палкой в высокое окно Бородиных. Надежда впустила его во двор.

- Ну, что стряслось? - спросил он Андрея Ивановича, подавая сухую скрюченную ладонь.

- От рук отбилась корова, - кивнул на Белеску тот.

- За вымя не тронешь... Вся треской трясется, - сказала Надежда от ворот.

Корова лежала в углу и покорно смотрела на людей, жуя свою жвачку. Овцы метнулись от пришлого человека в отгороженный хлев и, столпившись у калитки, смотрели горящими от любопытства и страха фиолетовыми глазами.

Старичок мягко прошел к корове, присел перед ней на корточки:

- Что ты? Что?! Господь с тобой...

Та перестала жевать жвачку, повела ушами и шумно вздохнула.

- Ну вот... А я тебе гостинца принес, - разговаривая с ней, как с ребенком, Агафон достал из полотняной сумки ломоть ржаного хлеба, присыпанный крупной солью, протянул его Белеске:

- На-ка вот, съешь...

Корова взяла губами ломоть и стала есть, глядя на старика своими печальными глазами.

- Вот и тоже... Вот и Вася...

Старичок положил ребром ладони трижды крест на ее крестце и сказал:

- Ну, будя... Таперика вставай!

Корова покорно встала.

- Дои! - коротко сказал Агафон и отошел к воротам.

Надежда сняла со стены подойник, опасливо озираясь, подошла, села под корову. Стоит! Ухватилась за сосцы, брызнуло со звоном молоко в подойник. Стоит!! Затеребила, замассировала вымя обеими руками. Стоит!!

Андрей Иванович, обалдело глядевший на волшебное укрощение коровы, кинул на воз вилы да только и сказал Агафону:

- Бывает.

Через минуту в летней избе, налив по стопочке водки, он спрашивал старика:

- Чем же ты ее сумел взять? Хлебом, что ли? И что это за хлеб у тебя, наговоренный?

- Абнакнавенный, - отвечал старик, пряча ухмылку в жидкие, опавшие книзу монгольские усы. - Во, видишь? - он достал из той же сумки крошки и кинул в рот. - Кабы наговоренный был, я бы крошки не тронул, потому как наговор кого хочешь припечатает. Старый ты ай малый, наговор на всех силу притяжения имеет. Видишь наговоренную вещь или предмет какой - не замай, обходи.

- Ну отчего ж она послушала тебя? - допытывался Андрей Иванович. - Ай слово знаешь?

- Всякое слово от бога. Потому как еще в Писании сказано - допрежь всего было слово, - велеречиво отговаривался дед Агафон. - Стало быть, человеку не дадено повелевать словом. Человеку досталось одно обхождение, и больше ничего.

Дед Агафон ушел от Бородиных только вместе со стадом, - ушел удоволенный, блаженно жмурясь от выпитой водки, как кот на солнце. Только запряг Андрей Иванович пригнанную Федькой из ночного кобылу, как его окликнул другой гость:

- Отпрягай, приехали!

Андрей Иванович оглянулся и увидел входящего на подворье Кречева.

- Чего это тебя ни свет ни заря подняло?

- Нужда заставит петухом кукарекать, - ответил Кречев.

- Что у тебя за нужда?

- Поговорить надо.