Мужские откровения

Не люблю цензуру и запреты. Но сказано это было с такой болью – человеком, всю свою жизнь положившим на создание глубоких, честных, настоящих кинокартин. И я задумался. Задумался вот над чем: врача, который не умеет лечить, который совершает врачебную ошибку, могут лишить права практиковать – и правильно. Судью, который попадется на неправосудии, выгонят или посадят – и поделом. Но все это возможно лишь тогда, когда есть четкие представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. Когда на каждого врача-халтурщика найдутся специалисты-профессионалы, которые дадут точную оценку его действиям. Когда продажного судью обличат более принципиальные и грамотные коллеги. Жаль, но почему-то в российском кино эта схема не работает. Режиссера-непрофессионала, состряпавшего нечто невразумительное, могут, конечно, и заклевать, но могут и превознести до небес: «Тысячи лайков на Youtube, это вам не шутки!» А ведь есть еще и режиссеры-профессионалы, которые прекрасно знают свое ремесло, но, не отвлекаясь на мелочи вроде творческого поиска или художественного эксперимента, сконцентрировались на дензнаках – и преуспевают в этом.

Почему мы, люди творчества, оказались фактически вне всяких профессиональных рамок и этических норм? Почему сегодня некому сказать, что – хорошо, а что – плохо? Как так получилось, что некому больше назвать дерьмо – дерьмом, некому продолжить традицию незабвенной Фаины Георгиевны Раневской, непревзойденного мастера точных и безжалостных оценок? Актерам, которые сыграли в «Празднике», – а это действительно хорошие актеры, ко многим из которых я отношусь с большим интересом как режиссер, – я адресую многократно цитированную фразу этой великой актрисы: «Сняться в плохом фильме – все равно что плюнуть в вечность». Не плюйте в вечность, друзья.

Из знакомства с картиной я вынес один большой плюс: моя система оценок современных российских фильмов расширилась, пополнившись еще одной категорией. Если раньше почти все увиденные мною российские фильмы я относил к разряду фильмов-катастроф – ну прекрасное же название, так точно передающее смысл происходящего в отечественном кинематографе! – то теперь появилась категория фильмов-«праздников». Со слезами на глазах у зрителей и тщательно подсчитанным количеством «лайков» и «комментов» в соцсетях – у создателей.

При всем этом я берусь утверждать, что «Праздник» – очень ценный опыт. Фильм ценен именно тем, что наглядно показывает, как живет сегодняшнее российское кино. Оно сегодня сползло к двум полюсам. У одного из них плещется море полноводного официального кинематографа. На кисельных берегах этого молочного водохранилища для творческих пикников удобно расположились небольшими компаниями работники Фонда кино, «придворные» режиссеры и остальная почтенная публика. У противоположного, на мелководье, сбилась в кучку «альтернативная» творческая интеллигенция, которая считает (или создает вид), что она пребывает в художественном подполье, что вокруг – враги и гонители, желающие одного: ее, интеллигенции, гибели. А между этими полюсами – безбрежная пустота до горизонта.

Пусть редко, но и в этом океане пустоты все же встречаются достойные работы. Один-два хороших фильма в год – таков уровень российского кино сегодня. И я рад уже тому, что они есть, эти картины. У меня для них нет подходящей категории. Я не хочу смешивать их с остальными. Они другие. Пусть такими и остаются.

О пользе запретов, или Нравственность без границ

Когда в 2017 году министерство культуры отозвало прокатное удостоверение у фильма «Смерть Сталина», в среде социально активных граждан снова пошли разговоры о том, что хорошо бы создать «министерство совести» или «комитет по нравственности». Получается, мы с вами для подобных «нравственных активистов» – как малые дети, которым нужен родительский присмотр, чтобы мы не наступили в кошачьи какашки во дворе или не потянули в рот грязную палку. Но мы-то вроде бы взрослые люди, у многих из нас уже у самих есть дети, а то и внуки. Почему нам отказали в возможности самим составить свое представление о фильме?

Создатели фильма, насколько я понял, так и не посмотрев его, издеваются над Сталиным и его окружением. Ладно. Мы понимаем, что Сталин – упырь и убийца. Те, кто был с ним рядом, – тоже далеко не ангелы. На что мы обижаемся? Что, фильм пошлый? Эка невидаль для российского кинематографа. Уважаемые общественники при Минкульте, видимо, пропустили тогда премьеру очередного отечественного шедевра «Зомбоящик», в котором Сталин предстал перед зрителем в образе Рэмбо: усатый «качок» с обнаженным торсом и пулеметом наперевес курил свою фирменную трубку с «Герцеговиной флор». Те, кто увидели в «Смерти Сталина» какую-то идеологическую диверсию против России и пугали граждан угрозой для нашей нравственности и даже безопасности (прозвучало и такое), видимо, просто мало знакомы с историей кино. Процент пошлости примерно одинаков во всем мировом кинематографе.