Мужское счастье

– Поэтому у нас все получилось. К тому же, Грантик Петросович получил связи и возможности, которые дороже любых денег. Лена осталась в числе учредителей, но делами фонда больше не занималась, в качестве отступных она получила гостиницу с салоном красоты и с тех пор делала то, чем занималась всю жизнь: сводила людей к своей выгоде и получала удовольствие от жизни. С фондом у нее симбиоз: салон бесплатно обслуживает клиентов, которые делают большие взносы, от их вклада Лене капает процент. Ее сотрудницы помогают охранному агентству фонда в решении щекотливых проблем, за это Центр предоставляет им бесплатные услуги по восстановлению здоровья и улучшению внешности. Сложилась система, которая всех устраивает. Правда, иногда находились структуры и особые ребята, которые пытались нас «крышевать». Агентству «Леопард», как силовому подразделению фонда, даже вмешиваться не приходилось, народ сам собирался и любому «крутому» объяснял, что делать можно, а чего нельзя. Достаточно прозвучать зову «Лиапата!», и все услышавшие мужики кидались проучить виновного. Постепенно так стали наказывать слабых на язык товарищей, кто много болтал. Система самоорганизовалась вокруг Лиапаты, все получилось само собой, оставалось только направлять и корректировать. За несколько лет работы фонда чего только не было – даже похищение краеугольного камня, на котором стоит здание городского процветания и добрых дел.

– Тебя тоже похищали?

– Говорю же – чего только не было. Но мне не нравится то, что у нас получилось. Когда в основе добрых дел лежит что-то греховное, это неправильно.

Вновь вспомнилось сказанное Машей: «Люблю фильмы и книги, где герой поступает плохо, и от этого всем хорошо». Она имела в виду работу фонда. Она знала, что Лиапата – ее родная сестра.

– Ты просто не представляешь, – продолжала Клара, – как хочется нормальной семьи и детей. Пусть придется еще поработать на фонд, но семья – главное, что должно быть в жизни женщины. Муж и дети. Нет ничего выше.

– Расскажи о замужестве, – попросил Иван.

– Нечего рассказывать. Оно разбилось.

– Муж обо всем узнал?

– У мужа своих грехов хватало.

– Можно спросить про шрам на лице?

– Три года назад один мужчина проболтался о Лиапате своей женщине, та пришла ко мне, размахивала ножом – грозила выколоть глаза. Возможно, угрозы остались бы угрозами, но я резко отшатнулась, она дернулась, и я осталась с порезанным лицом. Я ее простила.

– А другие шрамы? – Иван указал глазами на запястья Клары.

– У меня не выдерживали нервы. Жить в постоянном страхе, что придут очередные мстительницы… Не поднимать лица под ливнем словесных помоев и градом плевков, когда выходишь в город… Ощущать всеобщую ненависть… – У Клары вздрогнули плечи. – Оттого и нервные срывы, и попытки самоубийства, и жизнь взаперти. Никому такого не пожелаю. Когда люди чего-то не знают или не понимают, они придумывают «правду» о своих неприятностях и назначают виновных. «Виновным» не позавидуешь. Большинство слухов указывали на салон «Лиана». На Лену тоже льется много грязи, но она смирилась, несет крест с гордо поднятой головой и даже некоторое удовольствие получает, собирая крохи со стола Лиапаты. Иногда Лена специально ведет себя, будто Лиапата – она. Мне кажется, ей это нравится. Женщин она презирает, а мужчин любит, хотя любовь, к сожалению, не взаимна. Слава Лиапаты и жажда приблизиться к Лиапате периодически дают Лене новых поклонников.

– А Маша?

– Ей повезло больше, чем нам с Леной, и как бы ни было обидно, что из трех сестер слухи указывают только на двух, но мы с Леной рады за Машу. Пусть у нее все будет хорошо. Я молюсь за Машу.

Глава 21. Мужское счастье

Иван старался унять пульс и привести мысли в порядок, но ничего не получалось, услышанное задело до глубины души. Оказалось, что Маша все знала. И молчала. Или уходила от прямых ответов, что равнялось обману. Она играла роль, чтобы спасти сестру от разоблачения. Наверное, на ее месте Иван поступил бы так же, но факт оставался фактом: Маша обманывала Ивана, глядя в глаза.

Впрочем, нет. Она отводила взгляд, когда открещивалась от знакомства с Лиапатой и любых знаний о ней. Маша всегда говорила про Лиапату обобщенно, без конкретики, ссылалась на боль, которую та причинила семье. Теперь понятно – так Маша выгораживала сестру.

Ивана проводили на то же место у гаража, откуда пригласили в «подземелье Лиапаты». У ворот топтался Дабрый, он шагнул навстречу, едва за Иваном закрылась дверь:

– Как впечатления?

– Из-за твоего рассказа ждал большего. Впрочем, так даже лучше, я ничего не приобрел и не потерял такого, о чем стоило бы жалеть.

– Больше вопросов по Лиапате нет?

– Почему же. Мне не рассказали, что значит надпись на теле, которую оставляют провинившимся.