Мужской день

На первом этаже, в комнате, которая тоже наверняка служила ночлегом для бродяг, я нашел мутное грязное зеркало.

На нашем втором этаже, правда, тоже было зеркало – совершенно чистое, в платяном шкафу, куда частенько смотрелась тетя Катя.

Но то было ее зеркало, а это – мое.

Мое собственное.

Но вот что интересно – даже когда я не смотрелся в это мутное зеркало, я все равно непрерывно видел себя как бы со стороны! Я видел каждый свой шаг. Какие уж тут игры!

Я так себе надоел, что просто не знал, куда от себя деваться. Велосипед, по сути дела, был моим единственным спасением. Тут, крутя педали изо всех сил, мне еще удавалось чуть-чуть забыть про себя.

* * *

Как-то вечером мама попросила тетю Катю, чтобы я завтра сходил за козьим молоком.

– Тут ближе есть, – сказала она. – Я договорилась. Ну вот тут вот, прям совсем близко. Ну, я тебе объясню. А то я завтра не смогу приехать.

Я совершенно сосредоточился на мысли о завтрашнем одиночестве, начал ныть, а про молоко как-то забыл.

Но вечером следующего дня тетя Катя безо всяких разговоров дала мне пустую чистую литровую банку и отправила за молоком – через два дома, на нашей улице.

Я миновал какие-то бревна, старую лужу, перепрыгнул через канаву и подошел к незнакомому забору.

Возле забора прямо на траве сидела маленькая девочка.

– Ты Лева? – спросила она.

Я кивнул, а она выхватила у меня банку и убежала. На ней было коротенькое детское платьице в синий горошек.

Банка с молоком, которую она мне тут же вынесла, оказалась холодной, запотевшей, прямо из холодильника.

– Пей! – сказала она.

Я сел рядом с ней на траву и начал пить. Мне очень понравилось, что молоко вынесли сразу. И что оно было холодным. Холодное молоко было гораздо вкуснее.

– А мы вот здесь живем, живем... – задумчиво сказала она.

Я оглянулся. Весь воздух был розоватым от заката. Покосившиеся заборы, сады, пустыри, трубы над крышами, земля, эта девочка, небо надо мной и над девочкой – все показалось мне таким красивым, что я очнулся только от какого-то слова, которое кто-то произнес внутри меня.

– Ну все, пока! – сказал я. – Завтра еще приду. За молоком.

– Приходи, – задумчиво сказала она и помахала рукой.

Не помню точно, сколько ей было лет. Мне кажется, лет шесть или семь, или восемь – короче, она была старше Славика по виду года на два.

Ее звали Рая.

На следующий день она вдруг погладила меня по лицу. А еще на следующий день вдруг обняла меня за шею и прижалась ко мне изо всех сил.

– Ты мой, – сказала она тихо.

Я обалдел.

Медленно высвободившись, я стал разглядывать эту удивительную девочку, которая совершенно не смутилась, не покраснела и дала себя разглядывать абсолютно спокойно.

Я внимательно смотрел на нее и вдруг понял, что совершенно не хочу говорить ей никаких грубых слов, обижать, словом, делать что-нибудь такое, чтобы она перестала ко мне приставать.

Я вдруг понял, что она ко мне не пристает.

Что это такая детская любовь-игра, которой мне почему-то почти не стыдно – ведь я уже большой, а она совсем еще маленькая!

Рая задавала мне какие-то вопросы, я на них отвечал, и это было каждый вечер, и каждый вечер я садился на траву, и мы говорили. Конечно, я старался, чтобы она больше не приближалась ко мне так близко – но и она стала делать это более бережно, она брала меня за руку, трепала меня за волосы, а главное – все время болтала, так что мне некогда было сосредоточиться.

Однажды она попросила меня взять ее на руки и отнести домой, хотя бы до калитки.

Она посмотрела на меня такими широко открытыми глазами, что я вдруг понял – не смогу отказать.

Я зажмурился, с бьющимся сердцем крепко прижал ее к себе и сделал шаг над травой. Поскользнулся и чуть не упал, а потом осторожно поставил ее возле калитки.

Рая засмеялась и захлопнула калитку перед моим носом.

Все лицо у меня горело. Но почему-то опять не было стыдно. Даже дедушки и бабушки, которые сидели напротив на завалинке и все видели, просто улыбались и ничего не говорили. Никто из них не сказал мне ничего плохого.

Только одна бабушка засмеялась и назвала меня женихом.

Но, честно говоря, я и сам чувствовал себя женихом. Я взял свою банку и помчался домой, подпрыгивая на ходу.

Я даже испытал облегчение, когда на следующий день вместо Раи молоко мне вынес какой-то парень, по виду старше меня на год. Его звали Витька, это был двоюродный брат.

У него тоже был велосипед. Кроме того, у него оказался велосипедный насос, который был мне давно необходим, потому что переднее колесо уже спустило.

С этого момента начались совсем счастливые легкие дни.

Мы бесконечно гоняли на велосипедах по окрестным полям, не разбирая дороги, не боясь заблудиться.

Вечером я подъезжал за молоком к их дому и с замиранием сердца смотрел в сад – вдруг она снова выйдет?

С другой стороны, мне этого совсем не хотелось, все-таки задним числом проснулся странный стыд, но стыд этот тоже был сладким и нежным, как ее прикосновение.

И она не выходила.