Музы дождливого парка

Интересное кино! Страсти мексиканские! Теперь уже Лысый вытянул шею, стараясь расслышать, о чем речь. Марта бросила на него неодобрительный взгляд, заговорила скороговоркой:

— Что искать? Не знаю я, что искать. Это только лишь предположение, но ты посмотри.

Наверное, Крысолов без убедительных доводов действовать не желал, потому что она тяжело вздохнула, на секунду прикрыла глаза свободной рукой, а потом сказала:

— Потому что со мной такое уже было. Мне просто повезло: когда моя машина потеряла управление, скорость была небольшая. Отделалась легким испугом. Это уже потом знакомый из автосервиса сказал, что кто-то сильно ослабил гайку на рулевом колесе.

— Матерь божья! — Лысый аж из-за стола привстал от удивления. — Красавица, а этот твой знакомый не ошибся?

— Нет, — она мотнула головой, прислушалась к тому, что говорил ей в трубке Арсений, потом ответила уже ему: — Это случилось через пару недель после несчастного случая с Натой, я помню, что ехала к ней в больницу. Нет, никому я не рассказывала! — На ее бледных щеках заполыхал румянец. — Потому что речь идет о моей семье! Потому, что не хотела расстраивать Нату! И не ори на меня! Я знаю, что делаю! — Она покосилась на Лысого, отвернулась, закончила уже спокойнее: — Ты просто проверь его машину. Если аварию списали на несчастный случай, это должно быть легко.

— Даже если бы не списали, — многозначительно хмыкнул Лысый. — У меня везде свои люди.

Пару секунд Марта слушала молча, а потом вернула трубку Лысому.

— Тебя! — сказала расстроенно и потянулась к его сигаретам.

Крысолов был мрачен и лют, видимо, разговор с Мартой вывел его из душевного равновесия. Даже странно, раньше ничто не выводило...

— Пришли результаты от криминалиста?

— Пришли.

— Что там?

— Ну, как ты и предполагал, отпечатки принадлежат одному и тому же человеку. По базе их на всякий случай прогнали — ничего.

— Значит, одному и тому же... — По голосу чувствовалось, что результат друга не порадовал. — Ну, хорошо, Лысый. Ты слышал, что она тут только что рассказывала?

— Слышал.

— Я в эти сказки верю не особо, но проверить, пожалуй, стоит. Ты сможешь?

— Позвонить, уточнить?

— Нет, подъехать и посмотреть. Если окажется, что Марта права, то лучше, чтобы до поры до времени об этом никто не знал.

— Диктуй адрес, подъеду вечерком, потом отзвонюсь.

Арсений назвал адрес и номер машины, спросил после небольшой паузы:

— Как она там?

— Да нормально вроде бы. Сидит, курит.

При этих словах Марта многозначительно фыркнула, выпустила к потолку тонкую струйку дыма.

— Присматривай за ней.

— Стараюсь изо всех сил! Мне бы информации побольше.

— Нет у меня пока особой информации. Звони, если что нароешь, я на связи. — В трубке послышались гудки отбоя.

— Ну что? — Марта смотрела на него сквозь сизое облачко табачного дыма. — Что вы решили?

— Решили проверить машинку твоего брательника. Вот сейчас соберусь и поеду.

— Я с тобой! — Она решительно загасила сигарету.

Лысый уже хотел было сказать «нет», но вспомнил, что Арсений просил за барышней присматривать.

— Хорошо, только чтоб я тебя не ждал. А то знаю я вас, дамочек!

— Я уже готова.

— Тогда жди на выходе, я заскочу к себе в кабинет.

Все-таки зря Крысолов отказался от пистолета. Похоже, в этом деле с оружием поспокойнее будет. К тому же с ним дама, которую нужно охранять.

— Жди! — еще раз велел Лысый и выбрался из-за стола.

Творец, 1960 год (Талия, Мельпомена)

Юбилей праздновали широко, с размахом. Парнас преобразился в ожидании дорогих гостей. Гости и в самом деле были дорогие: маститые, влиятельные, знаменитые — такие же, как сам юбиляр. Ниночка суетилась, раздавала последние распоряжения, в сотый раз проверяла, хорошо ли все сделано. И сама она была чудо как хороша — в шелковой тунике, с забранными в высокую прическу волосами, с ниткой любимого розового жемчуга на шее. Савва дарил жене бриллианты и рубины, но по-настоящему она любила только жемчуг, самый первый его подарок. На подмостках прима и любимица миллионов, в обычной жизни она оставалась по-домашнему уютной и неприхотливой.

Савва наблюдал за суетой жены поверх газеты, сидя в кресле-качалке на залитой июльским светом террасе.

— Савелий Иванович, ну что ж вы сидите?! — За пять лет Ниночка так и не научилась обращаться к чему на «ты». — Вон, глядите, Лала приехала! Встречайте гостью дорогую!

Савва неспешно поднялся из кресла, радушно улыбнулся плывущей по аллее красавице. Гостья дорогая — что есть, то есть! Лала Георгиане, лучшая Ниночкина подруга, никому не ведомая драматическая актриса какого-то заштатного провинциального театра, появлялась в их доме нечасто, но несла себя с удивительным, просто королевским достоинством. Высокая, ростом едва ли не с Савву, статная, смуглолицая, с насмешливым прищуром восточных глаз, с порочно-чувственным ртом и роскошной гривой черных волос, она смотрела на мужа подруги без обожания, даже с некоторым пренебрежением, словно это он заштатный и никому неизвестный, а она как минимум грузинская княжна.