Музы дождливого парка

Просидев ночь напролет за бутылкой коньяка и душевными разговорами, они наконец пришли к консенсусу. Дело с музами нужно довести до конца. Ну и что, что музы эти самые обыкновенные мраморные статуи! Ну и пусть никакого призрака в поместье нет! Зато, вполне вероятно, есть убийца, которому так понравилось убивать, что он не сможет остановиться даже после того, как добился желаемого.

— Quid prodest![10] — глубокомысленно заявил Лысый, и Арсений скрепя сердце был вынужден с ним согласиться.

И вот он в поместье! В окружении людей, любому из которых могла быть выгодна смерть Наты Стрельниковой. Любому, если предположить, что наследники не знали о том, что Ната переписала завещание. А вот если кто-то знал…

Нет, не так! Согласно официальному заключению, смерть Наты Стрельниковой носила естественный характер. Ее никто не убивал! Возможно, кто-то из наследников и надеялся на ее скорую смерть, вполне вероятно, кто-то даже пытался ускорить ход вещей, но Нату не убивали! Или не все так просто?.. Сколько дней прошло с момента ее смерти? Три-четыре? Пожалуй, еще можно попытаться спросить у нее самой. Плохо, что он сразу не рассмотрел такую возможность, потерял драгоценное время. Надо только узнать, на каком именно кладбище ее похоронили. Кстати, еще кое-что совсем не помешает, тем более что и случай весьма удобный.

Арсений снял очки, посмотрел на наследников другим, уже профессиональным взглядом. Посмотрел и мысленно чертыхнулся: у каждого из них имелась метка. Дымно-серый нимб вплетался в ауру каждого. Как у Марты… Может, это что-то наследственное, какая-то генетическая особенность? Он бы поверил во что угодно, даже в генетическую детерминированность цвета ауры, если бы не одно «но»… Марта не была им родной по крови, сводная сестра, не более того. Значит, причина в чем-то другом, и найти эту причину — одна из его первостепенных задач. Уж больно тревожное чувство вызывают в нем эти метки…

— Чего уставился, урод?! — Парень с фляжкой, уже изрядно захмелевший от выпитого, попытался было встать, но хорошенькая шатенка в сильно декольтированном черном платье успокаивающе положила ему руки на плечи.

— Эдик, не трогай его. Ты ж видишь, какая у него псина!

Грим, догадавшийся, что речь идет о нем, лениво оскалился, демонстрируя внушительные клыки.

— А мы дождемся, когда он без псины… — буркнул себе под нос Эдик и снова приложился к фляжке.

— Не сомневаюсь в вашей искренности. — Арсений снова нацепил на нос очки, потянул Грима за ошейник. — Увидимся за ужином, господа!

— За ужином! — возмущенно фыркнула породистая брюнетка, у которой сорвались связанные с Парижем планы. — Мало тебе нахапанного?

— Нахапанного мне вполне достаточно. — Арсений широко улыбнулся, левый уголок рта привычно дернулся и пополз вниз. — Я просто хотел напомнить, что часть дома также принадлежит мне. Наверное, вам следует начать привыкать к этой чудовищной несправедливости прямо сейчас, чтобы к вечеру было не так обидно.

Самый старший из этой четверки, тот, что метил в патриархи и не без умысла занял кресло Наты, буравил Арсения полным ненависти взглядом, но многозначительно молчал. Илья Стрельников, прогоревший и проворовавшийся бизнесмен-неудачник, без боя не сдастся. И выражение его глаз говорит об этом не менее красноречиво, чем факты, изложенные в досье.

— Счастливо оставаться! — Арсений кивнул всем сразу и вышел из кабинета.

* * *

На кладбище дождь лил как из ведра, но в этом очевидном неудобстве имелись и свои плюсы: на сотни метров вокруг не было ни единой живой души, так что можно не опасаться случайных и ненужных свидетелей.

Могилу Наты Арсений нашел довольно быстро. Ната Стрельникова, блистательная и несгибаемая, велела похоронить себя не на пафосном Ваганьковском кладбище рядом со своим гениальным мужем, а на скромном провинциальном погосте недалеко от поместья. Удивительная женщина, даже после смерти не пожелала оказаться рядом с тем, кого подозревала при жизни.

А то, что погост старый и непопулярный, это даже хорошо. Свежих могил здесь совсем немного, не придется отвлекаться на общение с другими усопшими. Арсений снял залитые дождем очки, расчехлил флейту. На память вдруг пришли события пятилетней давности…

…На похороны коллекционера Мережко пришли только они с Селеной. Арсений не мог не прийти, а Селена не желала отпускать его, еще совсем слабого, одного. Погода тогда тоже была ненастная, только вместо дождя сыпал колючий снег. Руки на морозе посинели и почти утратили чувствительность, а одинокая красная роза — прощальный подарок — пожухла и скукожилась от холода. Кладбище тоже было старое, провинциальное, с невысокой унылой часовенкой и облезшим вагончиком смотрителя, который по совместительству исполнял и функции могильщика.

Комья промерзшей земли уже барабанили по крышке гроба, когда у еще не запечатанной могилы появилась собака. Крупная, графитово-черная, с полыхающими алыми глазами. Селена испуганно вздрогнула, взяла Арсения за руку, то ли ища защиты, то ли защищая.