Музы светлого Дома изящной словесности (СИ)

— Здравствуй, доча, — первым поздоровался Ухрюп-яга.

Всех существ женского пола, что Муз, что авторш, независимо от возраста, Ухрюп-яга называл одинаково — «доча». Обращения к мужчинам были более разнообразны: «Здравствуй, юноша!», «Здравствуй, брат!», «Здравствуй, отец!».

Прихожей в Приёмной творца не было, поэтому совиный взгляд Аделаиды, сидящей за огромным столом, сосредоточился на Серафиме.

— Здравствуйте, Серафима Андреевна, — поздоровалась Аделаида. — У вас всё в порядке?

— У нас есть зеркало? — спросила Серафима вместо ответного «здравствуйте».

— Конечно, — ни капельки не удивилась Аделаида. — В гардеробной.

Серафима отлепилась от входной двери и, прежде чем направится в третью комнату домика, вручила Аделаиде свой букет, показывая жестами, что его надо бы поставить в воду.

— Камелии, — понимающе кивнула Аделаида. — Очень сильный автор, раз сумел цветы в свой сон протащить. Я позабочусь о них.

В гардеробной было светло и чистенько. «Здесь никогда не скапливается пыль, а я за столько лет работы даже не удосужилась узнать: где у нас зеркало? Когда я видела себя последний раз? Когда я последний раз смотрелась в зеркало? Разве это нормально?» — думала Серафима.

Но в мутноватом старинном стекле, против ожидания, отражалась не очень молодая, но вполне себе симпатичная женщина. Одета Серафима была несколько старомодно, как древние барышни. Фигура, причёска, украшения, аксессуары — всё идеально. «Мы — воображаемые! — вспомнила Серафима. — Мы — неизменяемые образы. Нам не надо есть, не надо спать, нам не нужен макияж, нам не надо сидеть на диете для сохранения фигуры, мы не бегаем по магазинам за модными брендами. И тем не менее, если это надо нашим авторам, мы это делаем…»

А вокруг была удивительная тишина.

«Тишины быть не должно, — подумала Серафима. — Мыши должны шуршать в подполе… Чепчик!».

Чепчик… Вот причина всех бед…

Зеркало утверждало, что эта симпатичная старинная женская шапочка по-прежнему надета на Серафиму. Чепчик подчёркивал её женственность, розочки на нём действительно гармонировали с её глазами, но вместе с этим головной убор скрывал необычность причёски. Серафима сорвала его и бросила на пол, словно он был в чём-то виноват.

— Чепчик! — закричала она и пнула его ногой.

Подумала и ещё раз пнула. Так, чтобы он отлетел в угол комнаты. Но ей показалось, что и этого мало. Она сделала шаг, намереваясь ещё разок пнуть этот проклятый чепчик…

— Чего шумишь, доча? — в комнату заглянул Ухрюп-яга.

— Это я так с ума схожу! — ответила ему Серафима. — Задолбало!

— Понятно, — Ухрюп-яга закрыл дверь.

«Какая несправедливость! Какая подлость! — думала Серафима. — Авторы с душой чёрта вообще почти не появляются у нас, в светлом Доме! И вот вдруг появился… И опять не тот!..». Кроме чепчика, ей ещё захотелось избавиться от ботинок.

— Аделаида! — закричала она. — У меня здесь есть какая-нибудь запасная обувь?

«А если не здесь, — пронзила мысль, — то где они могут храниться? В заведении мадмуазель Овечкиной? Там, в своей келье я не была уже тысячу лет…».

— Да сколько угодно! — даже сквозь закрытую дверь громыхнул голос могучей Аделаиды. — Туфельки, шлёпки, кеды, кроссовки. Открывайте любую коробку до тех пор, пока не найдёте то, что надо. А в гардеробе одежда. И шляпки.

Серафима скинула ботиночки, оставила их стоять рядом с зеркалом. В одних чулках подошла к коробкам и начала остервенело их открывать. Босоножки… — не то! Пуанты, женские балетные туфли… Совсем не нужны. Мелькнула мысль: «Хорошо мы тут устроились! Открывай коробки — и ищи то, что надо.».

— Бельё, чулки, носочки, — продолжала инструктировать Аделаида, — в комоде, где косметика, рядом с диванчиком. Там даже бикини найдётся.

«Саму себя в бикини наряди!» — зло подумала Серафима, но тут же улыбнулась, представив как монументальная Аделаида пытается запихать куски своего тела в эту иллюзию современного купального костюма.

Здесь Серафима поняла, что успокоилась. Настроение её исправилось. Нашлись и симпатичные туфельки. Больше ничего в своей одежде Серафима решила не менять. Закончив переобуваться, она решительно направилась в кабинет с творец-машиной.

— Давайте начинать приём, — скомандовала Серафима, забирая со стола Аделаиды вазу со своим букетом. — Кто там у нас?

— Агась! — подтвердил Ухрюп-яга, выглядывая на улицу. — Заходи, кто первый по списку…

Первой оказалась стеснительная девица с шапкой бледно-зелёных волос. Она смущённо поздоровалась и, войдя в кабинет, притулилась на самом краешке стула.

— Итак, — начала Серафима. — Вы уже определились с кандидатурой Музы или Муза?

— Нет, — ответила девушка. — Я это… фаталистка. Я согласна на ту Музу, которую мне выдадут по распоряжению творца.

Серафима внимательно посмотрела на авторшу. Полненькая, курносый нос, карие глаза, сарафан, босоножки. Внешность обычная, но Серафиме показалось, что эти зелёные волосы сегодня она уже видела.

— Скажите, — спросила она, — вы были в той группе авторов с Музой Юлией, с которыми я повстречалась сегодня утром?

— Да.

— Как вас зовут?

— Лена, — ответила девушка, — но мама и подруги чаще зовут меня Лёлей.