Музы светлого Дома изящной словесности (СИ)

— Я правду написала! — обиделась Катюха.

— Стоп! — опять вмешалась Серафима, отправляя второе заявление в творец-машину. — Ждём вердикта молча.

Все затихли, слушая монотонное гудение. Однако на листе, выползшем из недр творец-машины, было написано следующее:

Вопрос к автору. Вы признаёте, что покушались на честь Музы Катюхи?

— Покушался, чего уж там, — вздохнул дед. — Поди на неё не покусись, раз она такая раздетая. Но я не только из похоти покушался, а и для искусства ещё, чтобы тренды эротические понять.

Творец-машина затянула бумажку с вопросом обратно. Погудела. Затем выдала текст, который был зачитан вслух Серафимой. Вердикт гласил:

Эксперимент признан неудачным. Союз постановляю разорвать. Автор, виновный в покушении на честь Музы, наказывается прокрастинацией на одну неделю.

— На неделю! — ахнула Женевьева. — Серафима Андреевна! Он столько не выдержит. У него, кроме творчества, ничего и никого нет. А союз? Про союз со мной ничего не сказано!

— Во время прокрастинации, — мрачно сказала Аделаида, — союз невозможен.

— Но он же опять пить начнёт! — воскликнула Муза.

— Да не лебези ты, Женька! — оборвал её дед. — Виноват я. Перед тобой прежде всего. Жёстко, конечно. Уборкой займусь, телевизор посмотрю. Ну и выпью немного, наверное… Как такое без выпивки пережить?!

— Я же говорила! — заломила руки Женевьева.

После этих слов творец-машина выдала новую бумагу:

Муза Катюха! Вы удовлетворены вердиктом? Или тоже считаете его слишком жёстким? Учтите, что оставить без наказания покушение на честь Музы я не могу.

— Неделя, — задумчиво проговорила Катюха, — это и правда как-то слишком. Я же не дура, я всё понимаю. Автор без творчества — это как каша без кастрюли. Если наказание обязательно, то пусть сутки будут.

— А совсем без наказания нельзя? — воскликнула Женевьева.

Назначено наказание — сутки прокрастинации.

После того, как эти слова были зачитаны, наступила внезапная тишина. Дед застыл, парализованный. В правой руке Серафимы появилась огромная сияющая печать. Она проверила клише на торце — «1 сутки». Затем, прямо сквозь кепку, она опустила её на лоб пожилого автора. Все, находящиеся в комнате, вздрогнули. Сияние печати разлилось по деду, его фигура начала исчезать. Печать в руке Серафимы тоже в буквальном смысле испарилась, истаяла.

— Вот и всё, — безнадёжно сказала Женевьева. — Вот и всё. Сутки…

Она, шатаясь, вышла из комнаты. Шаги её слышались недолго. Из окна кабинета было видно, что она вышла из домика и слепо побрела по тропинке.

— Вот и всё, — повторила её слова Катюха. — Свобода, девы. Приглашаю всех в рифмобар, там сейчас самая тусовка начинается.

Серафима уселась в своё кресло. Вид у неё был мрачный, замученный. Вит подошёл, осторожно погладил по голове, как маленькую девочку.

— Сложная у тебя работа, — тихо сказал он.

Аделаида, внимательно разглядывая Катюху, посторонилась, приглашая и её выйти из кабинета.

— Аделаида, — сказала Катюха, — ты чего весь вечер мои ноги разглядываешь? Я тебя даже бояться начала.

— Это у тебя что? — обвиняюще спросила могучая заместительница Серафимы, тыкнув пальцем в край короткого платья Музы.

— В каком смысле — что? — удивилась Катюха. — Где — что?

— Это у тебя колготы или чулки?

— А-а-а, — Муза Катюха приняла очень таинственный вид. — Это у меня чулки.

— А как они держатся? — допытывалась Аделаида. — Подвязок нет, ремней нет.

— Их держит любовь! — заявила Катюха.

— За дуру меня принимаешь? — возмутилась Аделада.

— Ладно, — сжалилась Катюха. — Колготки это. Просто фасон такой. Ты зачем интересуешься? Хочешь свой гардероб обновить?

— Как ты себя в них чувствуешь? Они жмут или нет?

Катюха с удивлением посмотрела на Аделаиду.

— Где они должны жать?

Но Аделаида продолжала смотреть на неё требовательным недоверчивым взглядом.

— Я, кажется, поняла, — хихикнула Катюха. — Хочешь попробовать такие же надеть, но чего-то боишься, да?

— Может быть, они мне не подойдут, — прошептала Аделаида. — Девочки говорили, что они везде жмут.

— Та-ак, — решительно сказала Катюха. — Где тут у вас бельё?

— В гардеробной.

— Пойдём! Не надо думать, надо просто примерить. Попробовать…

Когда Аделаида с Катюхой ушли, Серафима пожаловалась Виту:

— Сколько раз уже приходилось клеймить авторов прокрастинацией, а всё не могу привыкнуть.

— Нелегко это, — согласился Вит. — А вот скажи: а Катюхе никакого наказания не полагается?

— Её-то за что наказывать?

— Ну как сказать…

Вит немного помялся, но потом решительно спросил:

— Ответь, только честно. Если Музы рождаются талантами, то для каких таких великих произведений была рождена Муза Катюха? В тёмном Доме таки Муз и Музов через одного… Или через одну.