Музыка и ты. Выпуск 9

Конечно, в первые дни войны было не до сочинения музыки. Дмитрий Дмитриевич ходил по разным учреждениям и добивался отправки на фронт. Когда из этого ничего не вышло, он записался в народное ополчение и был направлен в пожарную команду для дежурств на крыше во время налетов. А в свободное от таких обязанностей время он занимался организацией концертов. Концертные бригады музыкантов выступали в действующих частях Красной Армии. Как и другие композиторы, он сочинял для фронтовых концертов песни, делал разные переложения — ведь рояль в землянку не потащишь...

— Ну да, ну да, — зашуршали маленькие папочки на верхней полке. — Конечно на войне песня поддержит лучше всего. Кто уж тут симфониями заниматься будет? До симфоний ли, когда кругом рвутся бомбы и снаряды?

— О, Вы абсолютно не правы, — возразила Ленинградка. — Дмитрий Дмитриевич в первые недели после начала войны действительно сочинял только песни. Но потом, когда бесповоротно отказали послать на фронт, а фашисты уже бомбили его любимый Ленинград, он ощутил, что должен делать что-то более серьезное. И он решил музыкой сказать людям самое важное и главное. Так он и начал сочинять под бомбами свою Седьмую симфонию.

Вначале большие листы партитурной бумаги просто лежали на краю стола, а мой Композитор делал наброски. Работа продвигалась очень быстро. Дмитрий Дмитриевич почти ничего не исправлял. Как будто его подстегивало все, что происходило вокруг. Музыка постоянно звучала у него в ушах и была как бы готова, он просто словно записывал то, что слышал внутри себя. Это было невероятно. Он не мог оторваться от нотной бумаги. Когда начинались бомбежки, быстро помогал жене собрать мелочи и отводил ее и своих маленьких сына и дочку в бомбоубежище. В эти минуты было жутко оставаться в пустой темной квартире под оглушающим ревом самолетов и визгом снарядов, — вздохнула Ленинградка. — Почти сразу он возвращался и продолжал сочинять. Он тоже не мог расстаться с Нею, своею будущей Симфонией. И хотя грохот бомбежки продолжался, и дом по-прежнему сотрясался от близких взрывов, уже не было страха и одиночества. Нередко, даже идя на дежурство пожарной дружины, Дмитрий Дмитриевич захватывал с собой нотные листы с записями. Здесь на крыше консерватории вибрировал горячий воздух, пахло гарью, резко желтели вспышки разрывов, но страха не было. Спокойно и слаженно работали добровольцы.

— И так под бомбами Композитор написал всю Симфонию? — спросил кто-то тихо.

— О нет, в Ленинграде Дмитрий Дмитриевич успел закончить три части. Сочиняя необыкновенно быстро, он уже к концу сентября выписал полную партитуру этих частей. А ведь все знают, какая это огромная работа — писать партитуру. Кольцо врага вокруг Ленинграда сжималось все больше, и Шостаковича просто обязали уехать из осажденного города. Жизнь талантливого композитора — особое богатство народа, ее нельзя было дальше подвергать опасности.

Сначала Шостаковича с семьей самолетом вывезли в Москву, а уже оттуда поездом они отправились в Куйбышев. Переезд был утомительным и долгим. Поезд часами стоял на каждом полустанке, пропуская воинские эшелоны. Всю дорогу Композитор был в ужасном подавленном состоянии: небольшой сверток с вещами, где лежала и Симфония, затерялся среди чужих тюков. Дмитрий Дмитриевич не находил себе места: вдруг партитура вообще пропала? Наконец, сверток нашелся, и Шостакович немного приободрился.

— Ну, а в Куйбышеве у Вас уже началась спокойная жизнь, ведь там фашистские самолеты не бомбили?

— Спокойная? Нет, трудная, очень трудная, — продолжала Ленинградка. — Разве во время войны у кого-нибудь может быть спокойная жизнь? — недоумевала Она. — В первое время Шостаковичей поселили в бывшей школе у рынка. Небольшая комната была разделена на две части ситцевой занавеской, в ней так и жили сразу две семьи. Во время эвакуации подобное положение не было редкостью. Дмитрий Дмитриевич не хотел стеснять других людей, поэтому музыкой не занимался и очень переживал, что сочинение Симфонии остановилось.

Позже Шостаковичам выделили маленькую двухкомнатную квартиру, и Композитор опять, наконец, встретился со своей Симфонией. Он напряженно работал над последней частью, хотя обстановка дома была не очень подходящая. В их квартире всегда жило еще человек пять-шесть, родственников и друзей, маленькие дети отвлекали отца, прямо у него под боком устраивали шумные игры. Но он никогда на них не сердился. Только изредка взывал к жене: «Нина, уйми детей...». И продолжал, продолжал неотрывно писать свою Симфонию. И вот, наконец, 27 декабря 1941 года в конце последней четвертой части поставлена точка. После этого на первом титульном листе Композитор написал: «ПОСВЯЩАЕТСЯ ГОРОДУ ЛЕНИНГРАДУ».

Д. Д. Шостакович и С. А. Самосуд

— Неужели такую огромную Симфонию Шостакович сочинил так быстро, Вы не путаете? — засомневались слушатели.