Музыка из уходящего поезда. Еврейская литература в послереволюционной России

Сложные взаимоотношения отцов и детей – важная тема в творчестве Гехта – получили масштабный отклик в прозе писавшего на идише Моше Альтмана. О биографии и творчестве Альтмана очень мало опубликованных работ на русском и идише, на английском упоминаний о нем нет вовсе[209]. Альтман родился в 1890 году в местечке Липканы (Липкон на идише) в Бессарабии, в бедной малообразованной семье: отец его не умел читать даже на идише, мать была полностью неграмотной. Альтман посещал хедер, закончил его, однако так и не доучился в гимназии в Каменец-Подольске; в годы Первой мировой войны был призван в румынскую армию. Работал лектором в Еврейской культурной федерации в Бессарабии, до 1930 года жил в Бухаресте, а потом эмигрировал в Буэнос-Айрес, где стал директором детского приюта. Год спустя вернулся в Бухарест, и когда в 1940 году Бессарабия и Буковина вошли в состав СССР, вступил в Союз писателей. Военные годы провел в эвакуации в Средней Азии, после войны обосновался в Черновцах. В одном из автобиографических текстов точно указана дата (6 июля 1941 года), когда по ходу эвакуации он потерял свой архив рукописей и писем – «труд десятилетий» [Altman 1957]. Был арестован в 1949 году (ему вменялись национализм и троцкистский заговор), до 1955 года сидел в лагере в Восточной Сибири, вернулся в Черновцы, где и прожил до своей смерти в 1981-м. Творческую карьеру начал романом «Блендениш» («Ослепление») в 1926 году. Повесть «Ди винер карете» («Венская карета») была впервые издана в 1935-м и вошла в опубликованный в Москве сборник [Altman 1980]. Две главы из тех, которые входят в сборник, впервые были опубликованы как часть другого романа в Бухаресте в 1936-м [Altman 1936]. В военные годы Альтман сотрудничал с «Эйникайт» – газетой Еврейского антифашистского комитета; в конце 1950-х его статьи печатались в газете на идише «Идише шрифтн» («Еврейская литература») в Варшаве, он был штатным сотрудником советского журнала на идише «Советиш хеймланд», где в 1970-е годы были опубликованы его «Скейнише нотицин» («Старческие заметки»). «Дер ворцл» («Корень»), подборка военных рассказов, была опубликована на идише в 1948 году в советском журнале «Хеймланд» и десять лет спустя переведена на русский [Altman 1948; Альтман М. 1959].

Произведения Альтмана, как художественные, так и нехудожественные, отличаются одновременно светскостью, космополитизмом и откровенно еврейским духом. Отсылки к классикам литературы на идише – И.-Л. Перецу и Шолем-Алейхему – соседствуют с аллюзиями на произведения 3. Фрейда, А. Бергсона, А. Эйнштейна, П. Верлена, на Библию и Раши (ученого XII века, чьи тексты еврейские дети изучали наряду с Библией). С точки зрения Альтмана, идиш – это мобильный всемирный литературный язык. Он использует идиш вразрез с советской языковой политикой, в рамках которой литература национальных меньшинств должна была быть национальной по форме и социалистической по содержанию. Произведения Альтмана – как, впрочем, и других авторов, речь о которых идет в этой главе, – заставляют усомниться в правоте тех исследователей, которые и поныне утверждают, что советская послевоенная литература на идише – всего лишь продукт угнетения. В произведениях Альтмана используется принцип единомоментности различных временных пластов, которая показана через воспоминания, открывающие настоящее прошлому. Настоящее – не конечная точка для великих событий прошлого, как это предполагает модель советской истории, описанная Паперным («культура два»), но при этом у Альтмана не каждые часы – «годовщина смерти», как у Бергельсона. Интерес Альтмана к прошлому не ограничивается лишь только хурбн; всепоглощающей увлеченностью к прошлому пронизаны как его послевоенные, так и довоенные труды; например, в зачине довоенного романа «Медреш Пинхес» мы читаем: «Дер роман из а рестоврирунгс-прув фун а винкл фун а свиве ин а гевисер цайт» («Этот роман – попытка восстановления маленького мирка в определенное время») [Altman 1980: 17]. Альтман, как и другие писатели, о которых идет речь в этой книге, готов был откликнуться на всеобъемлющую катастрофу еще до уничтожения евреев нацистами. Он уже разрабатывал свою поэтику памяти и восстановления.