Читаем Музыка как судьба полностью

Слушал «Патетическую ораторию» по радио. Хорошая запись Кондрашина”. Слушал новую запись «Поэмы Есенина» с Темиркановым®. Не все — хорошо. Но в общем — неплохо. Хотя — несравнимо хуже, чем было на концертах в Париже. Оркестр — не так силен, дирижер тоже не совсем на высоте, а казалось, что он большой молодец, особенно на первом концерте. "Мужик" оратория (песни?) 1. Мужик (оркестровая партия?) Хор сделать четырехголосным (сильным=). Басы раскрепостить. Найти материал для оркестровой игры? 2. Размахнулось поле русских пашен 3. Душа грустит о небесах 4. Не от холода рябинушка дрожит ____ 9. революционная вещь 6. Пугачев? Кобыльи корабли 7. Кабацкая Москва, отрывок 8. Возвращение на родину (На Родине) Жжх Цвет у Есенина — одно из самых важных отличительных свойств поэзии. Голубая Русь. В этом не только голубой цвет, но и голубь, символ кротости, 7 символ Духа Святого”. «Детские песни» Влияние Лядова на Стравинского и Прокофьева (и др., конечно). В своем отношении к народной песне Чайковский продолжил Глинку («европеизация» в духе 18-го века). Мусоргский же спрягал Народную песню с более поздним европейским искусством (Берлиоз, Шуман) и шел, конечно, дальше. Конец 19-го века — упадок вкуса. Назову как символ — Рахманинов, Малер, Регер, Р. Штраус, оперы Массне. Рядом с этим, конечно, были: Григ, Дебюсси — ярко национальные, чистые по стилю явления, будущий «тодегп». Передача о Лядове* Полонез = стилизация 18-го века (портреты Сомова), а не «живой» полонез Мусоргского, с народным «мазурским» ладом. «Табакерка» — стилизация, фижмы и др. Сомов—Бенуа и вместе — «кукольность, игрушечность» мира, почти «Петрушка» Стравинского. Русские песни — от «Камаринской». «Баба-Яга», «Кикимора», «Волшебное озеро» — все время зло, злое, «злое озеро» (слова Лядова). От Глинки (Наина, Черномор), Корсакова (Кащей, 61

Звездочет, Шемаханская (злая) царица), Чайковского (Ротбарт, Король мышей) к Стравинскому, Прокофьеву и т. д. А где же доброе? (Прелюдии Лядова). Русская музыка последнего времени 1) Народная песня и духовный стих. 2) Старые мастера (анонимы, Калашников, Титов, Березовский, Бортнянский, Бавыкин и др.) 3) «Дилетанты»: Алябьев, Варламов, Верстовский, Гурилев, Булахов и др. 4) Глинка, Даргомыжский, Серов 5) Балакирев, Мусоргский, Бородин, Корсаков, Кюи 6) Чайковский, Танеев, Аренский, Рахманинов, Скрябин 7) (Корсаков), Глазунов, Лядов, Стравинский, Прокофьев. О современном этапе музыки Прогресс. Преуспевание в том, что научились умело, ловко двигать в любом направлении мертвую музыкальную материю. А дело-то в том, чтобы создавать ее — «живую». 31 июля <1975 г.> Слушал по радио 2-ю симфонию Сибелиуса. Какая-то громоздкая скука. Ни одного яркого мотива, ни одного яркого движения. Ощущение пустоты при заполненности (звуковой). Может быть, северная суровость? Но нет — суровости. Все же скерцо, главным образом. Произвел Брукнера, Глазунова и Сибелиуса — Вагнер. Декоративное, изобразительное, но не лишенное силы! Шостакович” Литературные привязанности: Гоголь, Пушкин, Чехов, Лев Толстой (статьи), Шекспир, словом — классика. Петербург-Ленинград — творческая тема: «Нос», 1-я симфония, 7-я симфония, 11—12-я симфонии. Любовь к городу — бытовая... Возврат к классическому искусству после Модернизма, Шутов и т. д. Арлекинада не была ему чужда. Но это скорее сродни европейскому «шутовству» (Шекспир), а не «скоморошине». «Трагическая арлекинада». Чувство формы, Ленинград, его пригороды. Возвратил Искусство к Большой теме, взял центром его прежде всего — глубокое, общезначимое содержание. Вольнолюбивый Бетховен, «голландец», как он иногда называл его. Бетховен «Героической симфонии», Аппассионаты, Бетховен пламенного «Эгмонта». 62

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное