Читаем Музыка как судьба полностью

трудно анализировать и ей нельзя научить. Подобная божественная простота Глинки, Моцарта, Шопена обычно соединена с душевной глубиной, каковую также нельзя измыслить. В наше время появляется очень много измышленного искусства. «Будет поэзия без поэзии, где все будет заключаться в делании, будет мануфактур-поэзия». Гете” Эпиграф для статьи [о современной музыке] .. 1 Цитата из статьи Гениной нужна” : Жжх О народной песне Глинка необыкновенно бережно относился к народной песне, к ее мелодии. «Божественная» простота — это не первая попавштаяся, а заветная, извлеченная из глубины души, изысканная там, т. е. возникшая в результате поисков, отшлифованная разумом и талантом художника. Глинка Глинка — первая крупная личность русского музыкального искусства. Прекрасная музыка в России существовала и до него. Художник — не просто сочинитель хорошей музыки, но первый художник, увидевший мир и, прежде всего, Россию и народ ее крупно, объемно, разнохарактерно. Нет никакого сомнения в том, что в России уже задолго до Глинки существовала прекрасная, возвышенная, значительная музыка, выразившая народный характер, [воспевшая исторические события] музыка церкви, музыка Раскола, музыка народных празднеств, труда, обрядов и быта, музыка, выразившая душу народа в ее сокровенных проявлениях. Существовали несомненно и высокоталантливые творцы этой музыки. Но Глинка был первым среди музыкантов, увидевшим Россию как целое, как художественную идею. (Кроме всего того, что он увидел.) Кроме мною упомянутого, что Глинка отразил в своей музыке, в музыке Глинки впервые выразился он сам как великая личность. Вот в чем его новизна. Оценил Глинку только «золотой купол» русского образованного общества, по существу творческая его часть. Более широкий его слой, русское дворянство предпочитали итальянскую оперу доморощенному, скучному «Холмскому», искусству «кучерской» музыки, как называли оперу «Жизнь за Царя» светские меломаны. Однако Пушкин написал после премьеры: «Слушая сию новинку...» Знатоки и авторы знаменного распева. Напевы. Федор Крестьянин. Безыменные монахи, наподобие Андр Рубл. 128

Жжх Творчество — совсем не есть умышленное изобретение новых слов, «систем» или «средств». Например: знаменитый Крученых, придумавший «заумный» язык Дыр-бул, щыл и т. д.”°, вовсе не был поэтом и его новые слова никакого отношения не имеют к творчеству. Это и есть изобретение новых слов — не более. Поэзия же истинная состоит, как правило, из известных слов, знакомых, если угодно, даже привычных, на которые душа воспринимающего искусство вибрирует особенно сильно. Люди любят слушать знакомую музыку. Это не потому, что они не хотят нового. (Слова Стравинского о сопротивлении «новизне» надо найти и подвергнуть критике.)”" Человек, слушающий знакомое ему (мазурку Шопена) так же, как перечитывающий знакомое стихотворение, ждет, когда наступит особенно яркий поворот мелодии (или гармоническая смена, известная ему заранее!), чтобы ощутить трепет сердца. Вот в чем дело! Слушание нового удовлетворяет сначала любопытство, любознательность. Иногда это новое поражает, потрясает человека, и это особенно сильное потрясение, т. к. неожиданное. Но есть большой круг людей около искусства, в т. ч. около музыки, которые жаждут нового, чтобы всем только кричать об этом, которые живут в постоянной жажде «новенького». Нужно убаюкать сознание людей привычным, чтобы разбудить его неожиданной искрой искусства. В чем вижу я новое. Слова и звуки специально новые бессильны выразить значимое, тем более великое содержание. Только традиционное искусство не будет воздействовать на людей с большой силой. То, что было новаторством в первой половине века, то стало расхожим академизмом модернистского толка и перестало воздействовать. «Искусство попало в руки третьесортных дельцов», множащих свои изделия в невероятном количестве. Возрождение традиции, а не прямое следование ей. Мне показалось это тупиком. На осознание этого понадобилось много лет. Я много сочиняю, не все мои опыты опубликованы. Пытался я работать и в области симфонической, но прерывал, как правило, эту работу, не доводя ее до конца. Так у меня часто бывает. Самое большое удовлетворение я получаю от процесса сочинения. Я много при этом играю и пою. Нахожу материал наитием, эмпирически, а уже потом оформляю его. Работа такая трудная, требует много сил. Жжх Советскую музыку не упрекнешь в мелкотемье. Современные композиторы избирают для своих произведений самые разнообразные сюжеты, начиная от «Сотворения мира». В центре их внимания крупнейшие исторические личности: Петр 1, Иоанн Грозный, Борис Годунов, Пушкин (как бытовой персонаж)” и т. д. Величайшие произведения мировой литературы (Шекспир, Гоголь, Толстой, Сухово-Кобылин ит. д.). Но сюжет — еще не тема. 129

Перейти на страницу:

Похожие книги

120 дней Содома
120 дней Содома

Донатьен-Альфонс-Франсуа де Сад (маркиз де Сад) принадлежит к писателям, называемым «проклятыми». Трагичны и достойны самостоятельных романов судьбы его произведений. Судьба самого известного произведения писателя «Сто двадцать дней Содома» была неизвестной. Ныне роман стоит в таком хрестоматийном ряду, как «Сатирикон», «Золотой осел», «Декамерон», «Опасные связи», «Тропик Рака», «Крылья»… Лишь, в год двухсотлетнего юбилея маркиза де Сада его творчество было признано национальным достоянием Франции, а лучшие его романы вышли в самой престижной французской серии «Библиотека Плеяды». Перед Вами – текст первого издания романа маркиза де Сада на русском языке, опубликованного без купюр.Перевод выполнен с издания: «Les cent vingt journees de Sodome». Oluvres ompletes du Marquis de Sade, tome premier. 1986, Paris. Pauvert.

Донасьен Альфонс Франсуа Де Сад , Маркиз де Сад

Биографии и Мемуары / Эротическая литература / Документальное
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука