Музыка льда. Осколки

Вика тихо и очень грустно рассмеялась:

— Ох, Илюшенька, не люби я тебя, насколько все было б проще!

— Тогда я просто ничего не понимаю. Ты хочешь со мной расстаться, потому что считаешь, что у меня должны быть дети от другой женщины? Только я слышу что-то дикое в этой идее? — Илья сидит, упершись локтями в ее стол, запустив обе пятерни в волосы и смотрит на произносящую непонятные речи женщину почти безумным взглядом, на мужском лице проносятся чувства, основными из которых можно назвать недоумение и боль, — Эр, ты о чем вообще? Это же бред!

— Это не бред. Это жизнь. Вся та огромная жизнь, которая кроме любви. Илюш, я пытаюсь думать хотя бы на шаг вперед. Ну, не смогу я быть нормальной женой или спутницей талантливого человека. Очень скоро это станет очевидно и тебе, захочется вариант попроще и поспокойнее. Лучше оторвать себя от тебя сейчас, пока приросла только кожей, чем ждать, когда врасту с мясом. Всем будет больнее и сложнее.

Кажется, он через секунду начнет биться головой о столешницу в тщетной попытке понять извивы женской логики. Она его любит, что, прямо вот прорыв в космос, но она его бросает, потому что любит. Ну, и кто из них сошел с ума первым и сводит другого? Нет, бог определённо сотворил женщину не из ребра и не из глины. Вероятно из какого-то случайно заброшенного с далеких галактик материала. Ничем эти существа, внешне прикидывающиеся обычными человечками не похожи по структуре мышления, если это вообще можно назвать структурой, на мужчин.

В дверь легко стучат и входит Федотов, администратор, крепкий хозяйственник, финансовая и материальная во всех смыслах опора “Сапфирового”, худющий, лысоватый мужчина под пятьдесят:

— Вик, закончишь здесь, зайди ко мне в кабинет. Надо пару вопросов обсудить, — деловито обращается к тренеру юркий администратор, — Привет, Илюх!

Домбровская коротко кивает головой в знак понимания и согласия, а менеджер уже убегает из ее кабинета, кажется, даже не дожидаясь ее согласия, и вынимает на ходу пиликающий сотовый, чтобы пообщаться с очередным очень важным для их катка человеком. Змееобразное тело исчезает в коридоре административных помещений ледового комплекса под радостно-ласковое воркование гибкого хозяйственника.

Женщина провожает визитёра задумчивым взглядом:

— Неуместный у нас разговор получился, — внезапно осознает она.

Илья в очередной раз встряхивает вихрастой головой:

— Ты мне только одно скажи: ты меня сейчас бросила или нет? Я ни черта не понял.

— Илюш, давай просто возьмем паузу. Не могу я выяснять отношения, не умею и не понимаю — зачем. Время само решит и все расставит по местам.

Значит, если его даже и бросили, то неокончательно, по крайней мере, пока:

— Хорошо, на какой срок эта пауза?

— До чемпионата России, хотя бы. А там, может, и не понадобится что-то выяснять. Все само собой образуется, — и то ли огорчение, то ли надежда звучит в голосе Домбровской.

— До начала или до окончания? — пытается выяснить точные даты Илья.

— Как пойдет, — отмахивается Вика, — не нравится мне все, что вокруг нас творится. Ладно, Илюшенька, пора и работу работать.

Телефон мяукает очередным сообщением:

“Приезжайте завтра к 8.30, если это действительно срочно”. Андрей Петрович, видимо, не большой любитель тянуть кота за хвост.

— Илья, у меня завтра ранняя встреча. На утренний лед я, наверное, не попаду.

Ландау кивает головой и выходит из кабинета старшего тренера. Но тут же возвращается и забирает пустую тарелку из-под каши:

— Пообедай, пожалуйста, Эр, а то меня может рядом и не оказаться, когда ты свалишься в голодный обморок. А это будет неприятно, сезон не закончен.

И после этой саркастично-обиженной фразы хореограф окончательно уходит решать рабочие задачи.

Здесь каждый дух затерян внутри огня, которым он горит

— И что мне со всей этой ситуацией делать-то теперь, Андрей Петрович? — Именно этим вопросом Вика закончила свой короткий, но ёмкий рассказ о недавнем открытии, по ком же болит сердце у ее ученицы.

Психиатр покрутил в пальцах карандаш и произнес:

— Зависит от того, для чего вам нужен ответ на этот вопрос и насколько вы уверены в правильности своих выводов.

Женщина чуть прищурилась и с лёгким сарказмом произнесла:

— Поверьте, Мила весьма убедительно продемонстрировала мне свои чувства.

— Я так понимаю, рассказывать мне — как именно — вы не станете, — уточнил мужчина, — и вряд ли это была смска, судя по тому, что вы так заливаетесь краской.

Казалось, психиатра веселит смущение его визави.

— Хорошо, примем на веру ваши выводы. Как врач, по своему профилю, могу сказать только одно: накопительный эффект от того, что я ей прописал, будет примерно через месяц. До этого у вас граната с выдернутой чекой в руках. Из плюсов: она скорее убьет вас, чем наложит руки на себя. Так что жить ваша девушка будет, но, возможно, не той жизнью, которой ей бы хотелось.

Виктория смотрит на него недоверчиво:

— Вы серьезно сейчас про убийство?