Музыка льда. Осколки

Когда долго занимаешься одним делом, теряется ощущение движения внутри общего потока, и только временами, обычно из-за каких-то совершенно побочных ударов судьбы, внезапно замечаешь, как далеко то время, когда ты начинала. Вика с неожиданным удивлением осматривает трибуны ледового дворца на очередном этапе национального кубка. Если бы ей пятнадцать лет назад, когда на только начинала выезжать со своими спортсменами на старты такого уровня, кто-то сказал, что пройдет совсем немного времени и вот этот, внутренний кубок, совершенно проходной, коммерческий турнир для фигуристов исключительно России, приедут снимать ведущие спортивные телеканалы страны, журналистов придется отгонять от раздевалок грозными окриками, а болельщики перекроют доступ с улицы так, что коридоры внутри людского потока для спортсменов будут прокладывать с помощью полиции, да они бы посмеялась в лицо придумавшему эту фантазию.

Но вот они стоят под прицелами камер, огромное табло под куполом показывает лица тренеров, а зал заходится приветственными аплодисментами. Вика поднимает в очередной раз глаза и тут же опускает, на экране крупно лицо Ландау, легкая улыбка. Мужчина пытается не замечать вакханалии болельщиков. Они играют в странную игру “не рядом”, “не вместе”. Впрочем, они играют в нее вообще на публике, потом что никакого отношения не имеет личная жизнь к тому, что должны видеть и понимать зрители, но только сейчас игра пошла всерьез. Теперь это не от болельщиков, а друг от друга. Важнее и сложнее правильно вести партию и помнить урезанную партитуру.

Второй этап Национального кубка они все запомнят этим странным танцем отстранения и сближения. Даже Мишка Григорьев, который к нему не имел никакого отношения по сути, но невольно тоже стал участником. Два дня их трио его танцевало у бортика с дичайшей настойчивостью. Вика вела в начальных па, но каждый раз к концу вынуждена была признать, что танец снова не удался. Ни один досужий зритель никогда не обратил бы внимания на эту удивительную пляску, но она о ней знала, Илья чувствовал кожей, а Миша только молча наблюдал, куда все это катится.

У Григорьева было ценное правило — не влезать в чужие семейные передряги. Он старательно придерживался этого правила и внутри их дружного трио. Никогда побочные советчики никакого добра не делают, ни себе, ни тем, кому раздают советы. Попросят о помощи, любой из двоих, не словом, а делом, Миша всегда поможет, потому что грех не помогать хорошим людям, а толочь воду в ступе — лишнее. Вот и наблюдает их топтание, молчит, осмысляет.

Итак, встаем на точку, Виктория Робертовна. Как можно дальше от Ландау, в результате — почти вплотную к Григорьеву. Говорим себе: держи дистанцию. И погружаемся в прокат короткой Машеньки или произвольной Яночки.

Оказывается зрителям жутко интересно смотреть на то, как их троица вытанцовывает за бортиком. Вика и Илья почти синхронно. Михаил присоединяется только в моменте прыжков, а потом снова замирает надежным ограничителем, чтобы эта эмоциональная парочка не начала бегать вдоль всего борта, гоняясь за спортсменкой.

И каждый раз в течение двух дней к концу программы своих спортсменок Домбровская чувствует, что прижимается плечом к плечу хореографа. Как говорится: “Никогда такого не было и вот — опять”.

Именно поэтому через два дня после всех танцев с бубнами, поздним осенним вечером Вика сидит в интернете и смотрит видео трансляции с кубка от одного из спортивных каналов, который любезно освещает в правом нижнем углу, чем занимаются тренеры, пока спортсмен, надрывая жилы, демонстрирует миру результат их совместной работы. Команда Домбровской, естественно, танцует. Вот на пионерском расстоянии, а вот программа заканчивается и она, готовясь бежать в подтрибунное к Яне, что-то говорит Илье, плотно прижимаясь к его руке.

Вика смотрит это видео уже в пятый раз, совершенно отвлекшись от Машиного проката и погрузившись в мелкую картинку сбоку. Сначала Илья благородно шарахается назад, сохраняя очерченную ею дистанцию, как только она отступает в его сторону. Потом они синхронно приседают и делают шаг вперед… Вот картинка прячется. А вот конец, и им для полного слияния остается только поцеловаться взасос, потому что, куда уж ближе, когда ты к мужчине чуть ли не привалилась и что-то говоришь, запрокидывая голову, а он склоняет к тебе лицо, чтоб лучше слышать. Расстояние за гранью интимности. “Горько”, вашу мать!

Смотреть, что она вытворяла за бортиком на произвольной упорно желавшей полежать на льду Яны, смысла не имеет. В результате в конце программы их дуэт стоит так, что даже слепому ясно, что в этом трудовом коллективе двое не только трудятся вместе, но еще и засыпают в одной койке. И к Мишке это подозрение неприменимо.