Музыка льда. Осколки

— Жить! У тебя впереди большущая жизнь. Тебе только 25. Ты многое умеешь и на многое способна. У тебя будет ребенок, который даст силы применить свои умения. Я знаю, что ты прославишь наш род, девочка. Ты у меня богом поцелованная, столько пережившая, наша малышка. Единственная из всех способная на великие дела, хотя, видит бог, я рассчитывал на сына, продолжателя, но ты мой подарок от неба. И я тобой горжусь.

Может, папа выдавал желаемое за действительно, чтобы подбодрить расклеившуюся Вику, но оказался ведь прав. Именно благодаря ей мир узнал фамилию Домбровских.

****

Папа не болел за нее на Олимпиаде. Папы уже не было в тот момент, когда Аля в платье в мелкий цветочек под саундтрек из кинофильма “Анна Франк” делала его дочь великой, увековечивая фамилию Домбровской вместе со своей собственной.

С этими мыслями Вика приехала на работу, пришла в свой кабинет и занялась привычными бесконечными делами, которые вымывали из головы все посторонние идеи. Хотя бы до вечера.

Завтра вылет на третий этап кубка. Миша остается здесь. Они с Ильей везут детей. На летучке обсудили все тонкие места. Планы “б”, “в” и “полного г”. Еще раз гоняли всех участников грядущего этапа по программам. Еще раз по кругу отрабатывали то, что давно отработано. Пробовали комбинации и неожиданные решения. И так до вечера. Под непрекращающуюся слабость и то и дело прорывающуюся головную боль.

Завтра утром последний прогон на домашнем катке. Вечером вылет. И “здравствуй” город белой олимпиады. Давно не виделись!

****

за четыре года до олимпиады

Этот южный город о всеми пригородами теперь навсегда для Виктории связан с назойливыми болельщиками и бесцеремонными журналистами всех мастей, которые лезут в гланды через анус. А еще с опустошенными прозрачными глазами маленькой девочки, которая теряет себя, последние остатки душевных сил и внутреннего равновесия.

Такая сильная девочка с феноменальными вращениями, невероятной выдержкой и серьезным подходом к каждому вопросу, хоть на пресс-конференциях и интервью, хоть в жизни. Как сказать этой девочке, что олимпиадой ничего не заканчивается? Да что там олимпиадой! Что олимпиада никогда не заканчивается внутри спортсмена, и нужно будет ее забыть. Все ее триумфы.

Ничего уже у них не получится так, как получалось до этой золотой медали. Очевидно и невозвратно. Вика это видела. Слышала. Осознавала. А еще осознавала, что нельзя просто отпустить ребенка. Ей не простят такую быструю утрату звезды”.

Аля разговаривает с матерью. Виктория стоит в трех шагах позади и очень не хочет слышать эту беседу, но все равно слышит и понимает, что эти слова адресованы и ей.

— Мам, ты мечтала о такой медали? О настоящей золотой? — Алька протягивает болтающийся на ленте тяжелый кружок матери. И, когда та принимает его, уходит прочь в сопровождении тренера.

Ад еще не закончился. Впереди индивидуальные соревнования. И на них ад тоже не закончится, потому что не закончится сезон. Фигуристка закончилась, а соревнования — нет.

****

— Что-то меня сегодня земля не держит, — произносит Виктория, когда последний из спортсменов уходит со льда, — поеду-ка я домой пораньше. Вы же справитесь без меня?

Григорьев кивает головой, не отрываясь от просмотра последних замечаний по прыжкам Лили Манукян. Илья тоже не возражает.

Когда женщина уже скрывается в раздевалке, Михаил поднимает голову и произносит:

— Ланди, проводи-ка ты ее. Она сегодня весь день не в себе.

Илья, поворачивает голову в ту сторону, куда ушла женщина и отвечает:

— Может, просто перед этапом нервничает?

— Она дважды не заметила, что Лилька сделала в каскаде двойной вместо тройного! Это не “просто нервничает”.

Ландау тут же сгребает вещи и направляется к выходу. Не заметить количество оборотов в прыжке Вика просто так не могла бы. Никогда. Дело и правда плохо.

****

Больше всего, выбегая из тренерской, Илья боится, что упустил свою Эр, но, входя в холл первого этажа “Сапфирового”, замечает ее пальто и светлые гладко зачесанные волосы с вечно выбивающимися на затылке прядками, которые скрываются за наружными дверями. Успел.

Однако, когда он спускается к стоянке, то понимает, что женщина беседует с каким-то высоким седым мужиком. И, что уж совсем удивительно, тот крепко удерживает ее за оба запястья. И, хотя разговор Вике вряд ли приятен, судя по положению ее тела и напряженной спине, рук своих она не освобождает.

На секунду Ландау замирает. Может, оставить даму в покое? Но в итоге решает прояснить ситуацию и сокращает расстояние. В конце концов, если он ей не нужен сейчас, она всегда может ему это сказать.

****

— Вов, ты на самом деле заколебал! — произносит Вика тихо.

Мужчина крепко держит ее за обе руки, видимо, чтобы она не вздумала сбежать. Куда, спрашивается? Они стоят возле ее машины. И он перегораживает водительскую дверь.

— Сколько еще ты будешь таскаться сюда и пытаться меня в чем-то убедить? Я все поняла с первого разговора. Я тебе дала ответ. Ничего не изменится!

Владимир делает шаг к ней. Расстояние сокращается до интимного. Дорогой чужой мужской парфюм вторгается в ее поле.