Музыка, магия, мистика

Из приведенных формулировок, которые представляют собой лишь небольшую часть многочисленных и разнообразных преданий, мы можем заключить, что в древности к числу относились иначе, чем в наше время. Многое, также и отрицательное, писали о «спекулятивной мистике» древнейших теорий чисел. Но при этом оставляют без внимания то, что сегодня число обесценено до мертвых форм понятийного мышления, в то время как когда-то оно считалось живым, полным значения организмом, приводившим человечество во внутренние психические отношения со Вселенной, с космосом. Есть ли у нас повод хвалиться своей «прогрессивностью», которая ставит ум выше души и которая заставила нас забыть о возвышенном символизме мира чисел? Ведь символы были тем, что наделяло число тайной жизнью. Мы будем «нищими» до тех пор, пока снова не осознаем эти некогда само собой разумеющиеся взаимосвязи и пока не станем, смутно догадываясь, «медитативно» ощущать, что «особое» в числе лишь репрезентирует «общее», по словам Гёте, «как жизненно-сиюминутное проявление необъяснимого».

И это «особое», отступающее перед «общим», мы обнаруживаем также в понятии сфер, в представлении о том, что звезды прикреплены к «кругам» (сферам), которые при вращении производили звуки, т. е. «звучащие числа». Даже если в случае орбит планет речь идет не об окружностях, а об эллипсах, то при вращении Земли неподвижное звездное небо все равно совершает мнимый круг. Форму круга имеет и горизонт. И если ранее мы познакомились с кругом как музыкальным первофеноменом человечества, то здесь на небе мы получаем первообраз той формы, который переняли земные музыканты, – первообраз неосознаваемых взаимосвязей между теллурической (земной) и космической музыкой. «Двадцать две основные буквы» в «Сефер Ецира» «установлены колесом, и вращается оно вперед и назад». Первопричина и родина звука – «мировая душа» платоновского «Тимея». Но если мир одушевлен, то причинно-следственные связи между Божественным и земным образуются посредством гармонично упорядоченных чисел. Материальное и идеальное, Божественное и светское, единичное и целостное, Земля и космос – это уже не изолированные понятия, благодаря чуду числа они становятся «созвучными» друг с другом. То, что мы больше не сознаем эти явления, уже не рассматриваем их как полные жизни взаимосвязи природы и, быть может, понимаем их лишь как чисто «случайные», чревато серьезными последствиями для всего развития западноевропейской музыки вплоть до полного отчуждения в последнее время от религиозных первоисточников. Но эти причинно-следственные связи между Богом, музыкой и природой имеют огромное значение для всей музыкальной системы мира. В следующей части, посвященной магической музыке, мы увидим, что с древнейших времен и до сих пор звук всегда в той или иной степени связывался с верой в Бога, хотя вследствие недостатков Священного предания культовая мысль иной раз перерождается в мистику, миф и суеверие и тем самым мельчает. Когда мы связываем друг с другом основополагающие понятия Бога, музыки и природы, происходит не односторонний, а обоюдный обмен духовными течениями, о чем говорили разные мыслители. Например, Аристид Квинтилиан, считавший, что музыка учит всему «вплоть до природы и сущности человека и души Вселенной», или Панакмус, который высказал мнение: «Музыка не должна ограничиваться тем, чтобы связывать звуки и управлять голосами, ей надлежит объединять и приводить в гармонию все явления природы» [47, с. 16]. Для первых столетий нового летосчисления было характерно выделять три вида музыки: musica mundana, мировую музыку, musica humana, человеческую музыку, и musica instrumentalis, инструментальную музыку, тоже имеющую Божественное происхождение, хотя музыкальные инструменты считаются лишь посредниками Божественного Духа (подробнее об этом также в следующей части).