Музыка на Титанике (сборник)

У короля было только двенадцать приборов,
лишь потому злую фею и не пригласили —
взяв наплевав и на весь её взбалмошный норов,
и на тот факт, что злодейка пока ещё в силе,
взяв наплевав на любых иностранных спецкоров
и фотокоров со вспышкой (тем паче – без вспышки) —
пусть, дескать, так и запишут в подручные книжки:
у короля было только двенадцать приборов!

А в королевстве и так-то всё было ни к чёрту:

разные мистики разную чушь предрекали —
истово на голубином гадаючи кале
и потроша кружевную лебяжью печёнку…
И выходило, что дальше всё будет ужасно:
жизнь остановится и сокрушится рассудок.
И выходило, что тут уже не удержаться
и что пора бы нам всем потихоньку отсюда.

И королева стонала: погибнем, погибнем, —

требуя нашатыря, валерьяны, шалфею,
страстно молилась окрестным богам и богиням
и умоляла в слезах пригласить злую фею!..
Но возмущался король: «Ни за что, дорогая,
праздник так праздник – и нечего, стало быть, всяким!..» —
по королевским покоям спокойно шагая
и никаким не внимая ни слухам, ни знакам.

В мире важнее всего этикетная ветошь —

что там нашествие готов каких-нибудь, буров!
У короля было только двенадцать приборов —
это судьба… и уже ничего не попишешь.

«Мелко, мелко волнорезу…»

Мелко, мелко волнорезу —
вот и весь вам сказ.
Пар с морозу, баба с возу —
хватит, поиграли в прозу,
будет, будет с нас!
Будет, будет, побродили
по чужим лугам
да понаблюдали дали
золотой счастливой доли,
даденной другим, —
будет, будет…
Наша участь —
вспахивать волну,
пресекать её резвучесть
и – отчаявшись, измучась —
кануть в глубину,
где стихают разговоры
в помраченьи вод,
где заржбвели затворы,
где среди подводной флоры
тайный смысл живёт —
тайный, тёмный, безутешный,
друг всех параной,
тайный, тёмный, безутешный,
страшный – но такой домашний
и такой родной!

«Я забыл рассказать Вам про Ригу: Вас помнит орган…»