Музыка напоследок

…и наступит январь. Вдоль дороги блестят
            тускловато толченые стекла.
И спешит обагрить краткосрочный закат
            снег вчерашний, поблеклый.

Возвращаясь из библиотеки вдвоем,

           драгоценная, как не влюбиться
в это все: застилается мглой окоем,
           где-то каркает птица.

Вечереет буквально у нас на глазах.

           Свет фальшивый, недобрый,
он запутался густо в твоих волосах,
           золотой отливающих пробой.

И когда мы вернемся под сумрачный кров,

           тишину разрушая,
мы забудем про чайник – откинув покров,
           очертанья свои обнажая.

Мы возляжем бок о бок с тобой. А потом

           сон в трепещущих веждах
нам приснится, тревожный и общий, – о том,
как ночами стучится отчаянье в дом
           в долгополых одеждах.

2004

«Ни лампы, ни просто свечи…»

Ни лампы, ни просто свечи,
Ни даже лучины коптящей.
И спичек – их нет. Не ищи!
Ни хвороста прямо из чащи.

В колючую хвойную шерсть

обернуто зево. Не спится.
Все бьются в ведерную жесть
края затвердевшей водицы.

И только раскроет свой рот

в ночи боязливая птица,
как облачность этих широт
луне возрастающей снится.

Не то чтобы снится, а так —

мелькнет и исчезнет во мраке
надкушенный кем-то медяк.
И брешут в потемках собаки.

И вздохи коров. И вовне

черно, словно выколов очи.
И лишь половицы во сне
скрипят от шагов полуночи.

2004

«Отхватим зиму в старой куртке…»

Отхватим зиму в старой куртке
среди пятиэтажных стен,
глотая кофе и окурки.
Еще не худо. Не совсем.

Не спи. Не спится. Сну покуда

не разжимай надежных век.
Там черная стоит остуда