Музыка ночи

Внезапно позади меня раздался тихий шелест и слабое цоканье коготков. Я рывком обернулся, ожидая увидеть крысу, но вместо нее успел разглядеть, как за печку извилисто шмыгнуло членистое ракообразное. Оправившись от потрясения, я схватил щетку, стоящую в углу, и опустился на колени. Не мытый годами пол был липким от жира и грязи. Я заглянул в зазор под печкой и смутно различил какое-то движение. Ухватившись за щетину щетки, я сунул ее черенком под печь и стал вслепую шуровать, выискивая тварь. Вскоре почувствовалось, как черенок припирает к стене что-то яростно извивающееся. Я нажал сильнее, но тварюга выскользнула и метнулась вправо, где и оказалась затиснута в угол. Теперь деться ей некуда, попалась! Я тыкал ее снова и снова, пока сопротивление не прекратилось, и тогда я выгреб ее останки на свет.

В длину гадина достигала шести или семи дюймов. Туловище ее было заковано в защитный панцирь, как у лобстера – он был красноватого цвета, будто гадине что-то помешало вскипеть в горшке. Я насчитал две дюжины суставчатых лапок, каждая со зловеще загнутым шипом на переднем суставе. Раздвоенный хвост с заострениями напомнил мне о мрази, с которой я столкнулся в доме Молдинга.

Кстати, у этой твари была целая россыпь глазок, которая придавала ей сходство с пауком: две крупных антрацитовых бусины расположены над жвалами, а остальные, помельче, разбросаны как бы наобум. Сами жвала были унизаны загнутыми внутрь зубчиками, а вокруг них имелись челюсти-хелицеры, пригодные для резки и раздирания плоти жертвы.

Притрагиваться к гадине я избегал: покрывающие панцирь полупрозрачные волоски даже сейчас испускали ядовитую белую жидкость. Вдобавок членистоногое оказалось горячим, как печная труба (к счастью, жар постепенно шел на убыль). Я подвинул тварь так, чтобы лучше различались жвала, и за изогнутыми зубчиками что-то проглянуло. В раковине я обнаружил грязную тарелку… и столовые приборы, с помощью которых я развел жвала, чтобы внимательней изучить, что в них все-таки зажато. Синевато-белое, вроде птичьего яйца, с намеком на красноватые прожилки. Почти…

Выронив нож и вилку, я отпрянул. К горлу подкатил рвотный ком. Ужасов в жизни я повидал изрядно – столько, что оставалось лишь удивляться своей способности испытывать отвращение. Но сейчас я ощутил его в полной мере.

В жвалах находилось глазное яблоко, которое, несложно догадаться, принадлежало злосчастному Мэггзу. Я обвел взглядом мертвеца за столом и посмотрел на членистоногую тварь. Жар еще исходил от ее панциря, а из опустелых глазниц трупа воняло горелым. В мозгу у Мэггза прожгли каналы. Значит, ему дважды вонзили в череп раскаленную кочергу? А если я ошибся? Не могло ли нечто выпрастываться из его головы наружу, попутно прожигая себе дорогу?

Но почему он не реагировал? Не бился в конвульсиях, не препятствовал? Почему он сидел здесь, положив перед собой руки и пребывая в пассивном ожидании, словно сейчас ему принесут ужин?

Я покосился на двухвостую тварь, которая показалась мне слишком крупной, чтобы вмещаться куда-либо, включая и череп Мэггза. Могла ли она разрастись, взбухая в новой для себя среде? И каким образом она могла это сделать? Вероятно, скинув с себя старый панцирь. Где-нибудь здесь на полу. Если присмотреться как следует…

Я собирался опуститься на колени, готовясь найти подтверждение своей гипотезе, но приостановился. В голове у Мэггза имелось две дыры. Два прожженных мозговых канала. Если тварь вылезла из нюхача, предварительно вживившись в его плоть, то проход она могла сделать только один.

Наверное, где-то в жилище Мэггза ползает и другая гадина! Я замер, пытаясь определить любой намек на предательский шорох. Щеткой я обтыкал углы кухни, пошуровал и под сервантом. Прошел в комнаты и все переворошил – даже сдернул сальные простыни и матрас. Однако вторую тварь я так и не обнаружил. Не нашлось ее ни в стопах книг, ни на самом верху пыльных полок. Если я был прав насчет источника второго прободения, то напарница ускользнула.

Я вернулся на кухню. Мэггз не двинулся с места, да теперь уж и не двинется.

Я посмотрел на конверт, набитый деньгами. Очередной пазл в привязке к первому: Молдинг обращается в «Дануидж и дочь», а те знакомят его с Мэггзом, хотя Мэггз теперь состоит с ними в сговоре и действует с ними сообща. Он или находит нужную Молдингу книгу и получает от Дануиджей свою маржу нюхача, или – что более вероятно – убеждает Молдинга, что наконец-то ее добыл. Молдинг привозит деньги – и когда они оказываются в руках у Мэггза, нюхач по указке Дануиджей избавляется от Молдинга и получает за свои старания пятьсот фунтов. Но откуда, спрашивается, взялась тварь и ее ныне исчезнувший близнец? И каким образом похожая зверюга объявилась в ванне дома Молдинга?