Музыка Океании (СИ)

Мальчик обернулся к двум другим наездникам и взмахнул рукой в непонятном для Ники жесте. Ей же лишь хватило смелости загородить собой Эльпис. Испуганная внезапной стрелой Психея, отступила чуть назад к дверям в гондолу, из которых они вышли.

Может, при данных условиях отступление не самый худший вариант, — подумала Ника, — вот только так быстро взлететь мы не успеем, слишком велик риск, что они успеют кого-то ранить или повредить аэростат.

Тем временем наездники добрались до них. Эти были уже старшими — два суровых на вид мужчины со светлыми длинными волосами, заплетёнными в тонкие косы, лица их были покрыты шрамами и морщинами. Даже под шкурами было заметно, что у обоих сильные руки и мускулистое тело. Вообще все трое показались Нике такими похожими, что она подумала, что это дед, отец и сын. Они о чём-то переговорили с мальчиком, видимо велели ему отойти от непонятного летающего устройства. Ника убедилась в этом, когда погонщик постарше отвесил мальчику оплеуху, наверняка сказав что-то в духе «нечего с чужаками болтать».

Два лука целились в них. Ника подняла руки, показывая, что в них ничего нет, чуть отошла от дирижабля. Нужно было срочно что-то решать.

— Мы не причиним вреда. Нам нужно попасть в Ууракулис.

— Нет Ууракулис! — строго выкрикнул старший мужчина, проговаривая единственное слово на элла с сильным акцентом. — Нет!

— А мальчик сказал, что есть! — не отступала Ника. Она понимала, что идёт на сознательный риск, споря с антропосами, но эта была их единственная возможность попасть в Блуждающий город.

— Нет! — Было похоже, что словарный запас наездника сильно ограничен. — Буладир там чен элла? Камен? — Спросил наездник у второго аборигена (своего сына, как решила Ника).

— Чужаки! — выговорил сын сквозь зубы, обращаясь прямо к Нике, из его уст слово прозвучало скорее, как «чущакы».

— Нет чужаки в Ууракулис! — заявил дед и затем сказал что-то на антропе, прозвучавшее замогильно: — Таро дэн!

Ника с ужасом увидела, как после этой фразы они оба натянули луки, готовясь выстрелить. Мальчик с ужасом и сочувствием смотрел на происходящее, боясь вмешиваться в разговоры старших.

— Нэй нан! — Психея вдруг выскочила вперёд, прямо под направленные на них стрелы. — Уура эйда тэр! — Выкрикнула она пронзительно и решительно распахнула свою парку и задрала свитер, обнажив свой плоский живот. Ника с удивлением увидела татуировку поверх её и без того смуглой кожи, словно всегда опалённой солнцем. Из самого центра жизни человека — из пупка исходила татуировка в виде пунктирной линии, представляющая собой спираль. Удивительно, что Психея ничего не рассказала о ней раньше. Может, сама не помнила о её предназначении.

Мужчины с удивлением уставились на татуировку. К облегчению Ники и Эльпис, луки они всё-таки опустили.

— Эйда лэр… — проговорила вновь Психея, но затем осеклась, — Я почти не помню антропа, но я не враг, я одна из вас. Уура эйда тэр. Отведите нас в Ууракулис. Я ищу… мая… ищу мою маму.

Мужчины о чём-то посовещались. Нике показалось, что на лице старшего она читает понимание.

— Пшли, — выговорил старший спустя минуту разговоров.

Глава XV. Акрополь

520–528 день после конца отсчёта

Дверь в камеру действительно была открыта. У входа стояла женщина в янтарной форме, которая с требовательным видом ждала, когда узницы выйдут наружу.

— Сколько времени? — спросила Вестания. Из-за пережитого за последние сутки и из-за гипнотической спирали она совсем потерялась. Окон в их камере не было, под потолком горела блеклая жёлтая лампа.

— Подъём в шесть утра. — Сухо объявила надзирательница. — Сейчас пять. Вас двоих распределили на кухню.

— Нам сказали, что мы не пленники, разве мы должны следовать распорядку?

Женщина у входа и бровью не повела.

— Выходим, — потребовала она, явно не намереваясь тратить время на разборки. — Вы заняты на кухне. Быстрее.

Спорить было бесполезно. Вестания перевязала волосы резинкой, и они с сестрой уныло побрели в коридор. На душе было тяжело и горько, но пришлось подчиниться.

Их построили вместе с ещё пол дюжиной таких же сонных пленников Акрополя. Среди них Вестания приметила только одного ребёнка, остальные женщины. Мальчику на вид от силы было лет семь, совсем маленький. У него были грязные рыжие волосы торчком и крапчатое лицо.