Музыка перемен

Так бывает со мной всегда. Отключаюсь и сливаюсь с мелодией, что могу запросто начать петь или танцевать посреди улицы или в автобусе, как бы поступила прямо сейчас, но успев вспомнить о нормах приличия. Я чуть замешкалась с наушниками: оставить их в ушах или, свернув бантиком, убрать в сумку? И все-таки с недовольством отправила наушники в боковой кармашек сумки, я тысячу раз давала себе обещание не ходить по городу в них. Но сидеть в автобусе без наушников и без любимой музыки — испытание еще то. Хоть и случайно, но вслушаешься в чью-нибудь болтовню, ужаснешься, узнаешь все аптечные махинации по продажам валокордина, в конце автобуса, как всегда, по-дикому вопит кондукторша, потому что кто-то не хочет платить, кто-то сел не в тот автобус и с вылупленными глазами возмущается, почему не остановили на остановке.

С большой радостью я вышла из автобуса и побрела по тротуару, привыкшему за год к моей быстрой походке. Сзади по дорожке для пешеходов меня обогнали велосипедисты, от неожиданности и испуга я уронила на пыльную дорогу сумку. Не спешиваясь с велосипедов, парни вихрем промчались по пешеходному переходу, успевая проскочить на последних секундах зеленого света светофора. А какой-то дурак на большой черной машине не успел на зеленый и с оглушающим ревом мотора чуть не проехался по ногам старенькой бабули, которая пустилась через проезжую часть, словно ей тринадцать. Уже с шести утра город ворчит, огрызается и ругается, как старый прапорщик, — это означает одно: выходные закончились, и началась новая рабочая неделя. Я насторожилась и стала вертеть головой во все стороны, мало ли козырек от старинного дома на голову упадет или в открытый канализационный люк провалюсь. Хорошо, что наушники покоятся в сумке.

Семиэтажное серое здание прокуратуры уже было открыто для всех желающих пожаловаться, парадная дверь раскрыта и подперта обломком кирпича. В холле в очереди на прием к дежурному прокурору собралась приличная толпа из одних пожилых людей и одного мужчины средних лет с двумя плотно набитыми разноцветными папками. Я прошла мимо толпившихся и сделала вид, что меня совсем не смутили осуждающие взгляды старого поколения относительно моего внешнего вида: короткое летнее платье и босоножки на высоком каблуке.

— О, Ксюня-Ксюня! Я тебя жду!

Надя, секретарь прокурора, веселая и все время хихикающая девушка. Она помахала мне свободной рукой, пока второй тормошила кулер с водой, видимо опять не пропускавшего воду.

— Люди точно спятили! С самого утра чем-то недовольны, толкаются, меня чуть велосипедисты не сбили. Откуда только взялась дурная привычка по утрам на велосипедах кататься?

— У нас тоже не тихо. Вон Иван Николаевич не успел зайти, так трясет с меня надзорки, а они у него в сейфе лежат. Сам забыл куда упрятал, а Надя ищи! Кстати, зайди сразу к нему, не то сам сюда придет.

Его кабинет находился последним по коридору. Мужчина сидел за столом, читая уголовное дело. Иван Николаевич Удальцов высокого роста, темноволосый, с хорошей подтянутой фигурой для своего возраста. Ему было тридцать, и он женат. Постоянно покручивал свое блестящее обручальное кольцо, иногда вовсе снимал и перемещал на другой палец, а еще он любил рисовать каракули в деловом ежедневнике, поэтому вместо важных записей из раскрытой книжки выглядывали странноватые зарисовки. Детей у него не было.

Я заглянула в кабинет. Удальцов на минуту оторвался от чтения и кивком головы указал на свободный стул. Я уселась, скрестив руки и стараясь откровенно не пялиться на начальника. Даже про себя запела песню, лишь бы отвлечься. Иван Николаевич с усердием вчитывался в материалы дела, хмуря брови и морща лоб. Какое серьезное, сосредоточенное лицо! Но таким он бывал крайне редко, по большей части болтаясь в соседнем кабинете с кружкой черного растворимого кофе. Я готова была поспорить, что он уже давно перестал читать по-настоящему и тянул минуты. Несмотря на мужские странности, он казался мне милым, зачастую напоминая одного актера в молодости.

— Как выходные? — Я пришла в себя не сразу. Он обезоруживающе улыбался.

— Спасибо, хорошо. Все как обычно. Как у вас? — Идиотский вопрос. «Как у Вас?» Рядом с ним я терялась и не могла спокойно говорить. Казалось, что развивался некий паралич одновременно с каким-нибудь психическим отклонением, потому что я выглядела именно так.

Удальцова я не любила той любовью, о которой пишут в женских книжках и о которой мечтают. Не смотрела на него с придыханием и замиранием сердца. Обыкновенное романтическое любопытство к противоположному полу. Мужчина обладал своеобразной энергией, она сквозила в каждом его слове, движении, но трудно было понять, на что она направлена. Некоторые поступки не поддавались объяснению: то ли он поступил с добром, то ли постарался унизить? Рядом с ним я не принадлежала себе, смущаясь и побаиваясь сказать лишнего.

— Не поверю, что у такой девушки как ты, выходные проходят скучно и уныло! Наверняка встречи, гуляния, расставания, а? — Он снова улыбнулся хищной улыбкой.