Музыка войны

Они вновь гуляли меж аллей парка, молча любовались тихой природой, ее то малахитовым, то сиреневым шепотом. А все-таки это было пустое, думала Катерина, и уже ехидный голос в уме ее осуждал недавний порыв; разве не наваждение на нее нашло, если она действительно решила, что может быть вровень с этим бесстрашным человеком? Что, что она могла сделать важного хотя бы на одну сотую, нет тысячную долю равную тому, что делал он? Как велико было ее самолюбие, самомнение, раз она вознесла себя до великих дел за несколько минут! Быть может, в ней говорило сознание собственной красоты, или то, что она была музыкантом, или то, что избалованна мужским вниманием?

Они еще долго говорили, пока ночная прохлада не заставила их расстаться, но Дмитрий не поцеловал Катерину на прощание, даже не обнял. Они простились как совершенные друзья, если не приятели.

А в номере ее ждала взволнованная Ксюша.

– Где ты так долго была? Посмотри, здесь пишут про твоего богача!

Она показала ей свой ноутбук, где на весь экран красовалась фотография Александра и небольшая заметка о нем.

– Он снял-таки новый фильм! Быть может, он не лгал?

И действительно, подумалось Кате, он не лгал про фильмы, и будущее ее в качестве человека, имеющего влияние на русскую культуру, быть может, было не оборвано, не потеряно… Может быть, такова была ее судьба?

Однако после всего увиденного на Донбассе сытая и обеспеченная жизнь в столице в объятиях банкира, который не был ей даже мил, представлялась все большим дымом, зыбким, призрачным, невесомым, относимым все дальше в черное звездное небо порывистым незримым ветром. Такая жизнь казалась едва ли возможна, едва осуществима, и Катя, хоть и раздираемая сомнения, отчего-то наперед знала, что как такового вопроса о выборе перед ней никогда не стояло и стоять не могло.

Самолет задержался из-за непогоды в Москве: в столице бушевали ливни и ураганный ветер, изломавший повсюду живые ветки с зелеными листьями и нежными цветами, кое-где поваливший и громадные деревья. На дорогах разлились огромные лужи, в отражении которых свинцовым тучам вскоре пришла на смену жизнеутверждающие оттенки размытой радуги, и лазурный небосвод, и сияющее солнце. От ослепительного блеска, разбрызганного в лужах, казалось, будто кто-то пролил повсюду жидкое золото. Как же странно не сочетались эта красота, это сияние с тем, что было на душе у Катерины.

Она попросила Александра не приезжать за ней в аэропорт и отказалась называть номер рейса, чтобы он не приехал встречать ее без спросу. Вскоре после прилета она сама явилась в офис банка, но не для того, чтобы провести занятие, как в былые годы.

– Катя, вот так неожиданность! Ты сразу ко мне! Как это… романтично.

Александр, пусть и изумленный ее самостоятельностью и напористостью, оказался рад ее появлению, вот только Катерина, казалось, была вся напряжена, все тело ее было натянуто от волнения из-за предстоящего объяснения.

– Ты говорил, что хотел бы снимать только патриотическое правдивое кино, и как-то умолчал, что у тебя вышел фильм с Хамоватой в главной роли, да не просто фильм, а рассказ о выдающейся женщине, враче, спасшем стольких детей. И по счастливому стечению обстоятельств вдруг выясняется, что Хамоватая отжала фонд как раз у этого доктора, а та – так тяжело переживала, что даже умерла вскоре после этого подлейшего преступления артистки.

– Это так. Я участвовал в том проекте. Но это проект старый, замысел родился несколько лет назад, я в него вписался, не подумав, а потом было поздно давать задний ход. Не бери в голову: ну вышел и вышел. Это плохой фильм, и он никого не прославит.

– Он только выставил бедного доктора, положившего всю свою жизнь на благое дело жертвой режима, когда на деле она была жертвой рейдерского захвата, учиненного Чубатым и Хамоватой.

– Значит, ты посмотрела его?

– Как иначе?

– Этот проект был ошибкой, а я… я весь честен перед тобой и готов сознаться в чем угодно. Я не поддерживаю тех людей.

– Зачем… ну зачем отнекиваешься? Ведь я теперь все знаю. Все.

– Да что ты можешь знать? Придумала себе черт знает что, глупышка подозрительная моя.

Казалось, он все еще не верил в решительность намерений Кати – порвать с ним, хуже того, он относился ко всем ее обвинениям как к обвинениям ребенка, оттого был и ласков, и насмешлив одновременно.

– Ведь и ты переводил крупные суммы в этот фонд. А для чего? Выводил средства за границу?

– Я помогал детям.

– Разумеется.

– Хорошо, пусть я что-то и… переводил за рубеж. Так надежнее, ты же знаешь, сейчас все отслеживается, мы все на карандаше.

– Если бы это были честно заработанные деньги, ты бы перевел их просто так. Стало быть, деньги были крадеными.

– Ты допрос мне решила учинить?