Музыка войны

Так странно было наблюдать за ними: Паншоян негодовал, пыхтел, сверкал глазами, а Катерина была спокойна и даже равнодушна, но при том изумительно тверда, так стойко держалась за свое ошибочное мнение, что все мы, и я в том числе, не могли понять причины ее стойкости. Что, что заставляло ее думать так, как она думала, что заставляло говорить так, как она говорила? Я не верил, что дело было только в одной любви; этого было мало. Ведь бросала же она меня из-за доводов рассудка прежде, могла оставить и Родину точно таким же образом, стало быть, она что-то недоговаривала, будто утаивала от нас. Но что, что это было? И зачем мне и другим было знать это? Позже вечером меня осенило: я хотел понять и узнать, чтобы угадать, какие доводы нужно разбить, чтобы переубедить Катю. А она словно нарочно утаивала свои истинные мысли, тем самым охраняя их от нашего вмешательства.

Воспользовавшись минутой, когда она ушла в туалет, я попытался образумить своих друзей.

– Послушайте, я же просил, ну не давите вы с этой темой. С каким трудом удалось уговорить Катю поехать сюда, а вы будто намеренно даете ей понять, что не любите ее, действуете ей на нервы.

– Мы не любим? – возразил Леша, улыбнувшись. – Почему ты так решил? Это просто… идеологические разногласия, вот и все.

– Сашка, да что ты говоришь? – У Артура, как это постоянно с ним бывало, вдруг совершенно переменилось настроение, из настороженного и сердитого оно стало благодушным и веселым, а на лице его показалась счастливая улыбка. – Неужели по этим глупым спорам ты решил, что мы плохо относимся к твоей девушке? Вздор! Наоборот, мы, если хочешь знать, обожаем Катю и всех таких же русских, как она, за их упрямство и непоколебимость.

– Артур, ты, по-моему, заговорился! – Засмеялась Валя, вместе с ней улыбнулся и Леша, решив, что она угадала, а Паншоян в столь свойственной ему манере переключился на любезность и готов был забыть все то, что говорил прежде.

– Нет-нет, я не шучу и нисколько не подхалимничаю! – Со странным восторгом воскликнул Артур.

– Можно поподробнее про «обожаем Катю»? – Спросила Лена не без ехидства, толкнув Артура под локоть.

– Да я вовсе не о том! Прекрати! Представьте: я точно знаю, что не буду жить в России, знаю, что сделаю все возможное, чтобы не жить в ней. Но когда я уеду, там останутся мои родители, братья, сестры, вся родня, потому что у них нет такого образования и профессии, как у меня, они не могут так же легко переехать и устроиться жить в чужой стране. При всем желании я не смогу увезти их всех… Обладая этим знанием… что с ними останутся такие вот… пусть твердолобые, но честные люди, как Катя, знать, что многие из молодежи, одаренной или не очень, но все же, никуда не собираются – от этого спокойнее на душе.

Последние слова Артур произнес настолько серьезно, угрюмо даже, что я, должно быть, впервые так проникся мыслью своего вспыльчивого друга. Удивительно было то, что об этом успел подумать Артур, а не я или Леша. Наверное, Паншоян уже вовсю рассматривал предложения по работе за границей и подсознательно давно жил на чемоданах. Быть может, поэтому он не искал серьезных отношений и постоянно менял девушек?

Мы вернулись домой в девятом часу, я замешкался у калитки, а затем шепнул Кате на ухо, предложил немного задержаться в небольшом саду перед домом.

– Посмотри, какая звездная ночь. – Сказал я, задирая глаза к темному покрывалу неба, усеянному крошечными самоцветами, искристыми и удивительно покойными.

Это далекое воплощение незыблемой вечности и неизменности природы вещей отчего-то возмутило во мне тревожные, невеселые ощущения, но состояние это продлилось всего несколько мгновений, а затем дверь третьего этажа открылась, и к нам спустились одетые в легкое пальто Бенуа и Симона. Серебристо-черные волосы их светились в темноте.

Легкие снежные хлопья незаметно устилали каменную тропинку, пустые клумбы и ветви яблонь и каштанов, но ветра совсем не было, отчего было тепло и не зябко. Я расспросил Симону о местах достопримечательности в Париже, а она так увлеклась, что, перебрав все достойные места Парижа и его пригорода, принялась рассказывать про замки в долине реки Луары. По ее словам, на юге их было великое множество, и невозможно было объездить все дворцы за одну поездку во Францию.

– Придется планировать второе путешествие, уж очень вы заинтересовали меня этими замками. – Сказал я.

– А мы всегда мечтали побывать в России. – Заметил Бенуа. – Увидеть Санкт-Петербург, Москву, затем…

– Волгоград? – признаться, я мог бы промолчать, но не удержался.

– Вы имеете в виду Сталинград, конечно же! Да, вот туда было бы любопытнее всего съездить. Как все-таки странно, что у вас этот великий город теперь называется по-другому.