Музыка жизни (стихотворения)

С другом старым я расстался,
влез в отцепленный вагон…
И поехала вдруг станция,
заскользил назад перрон.

Мягко двинулись березы,

шаг ускорили столбы…
Чуть не навернулись слезы —
знак обманчивой судьбы.

Я теперь уже не нужен,

как исчерпанная мысль.
Городки бежали дружно,
переезды пронеслись.

Отпивал я помаленьку

железнодорожный чай,
мимо мчались деревеньки,
проезжал родимый край.

Что за странность? Что за диво?

Поезд без локомотива.
И не поезд, а вагон —
ни к чему не прицеплё́н.

Все стремительней стучали

в беге гулкие мосты.
И отъехали печали,
и растаяли мечты.

Вдруг какой-то городишко

встал у моего окна:
заграничные людишки
и чужая речь слышна.

А потом опять галопом

сквозь рассветы и туман
проскакала вся Европа…
За окошком – океан!

Свирепеют злые штормы,

волны небывалой формы,
выше крыши, больше нормы,
и в поклонах корабли.

А вагон стоит упорно.

Качки нет. И нет земли.

В том отцепленном вагоне

удивительный покой,
а вокруг меня в разгоне
раскрутился шар земной.

После океанской порки

материк притормозил…
Ноги я размял в Нью-Йорке,
кое-что сообразил.

Завертелась вновь пружина.

Проскочил в один момент
экзотической картиной
азиатский континент.

Семенили государства,

суетились города.
Не успев сказать им «здравствуй»,
я прощался навсегда.

Проявились вновь заботы,

завершался круг судьбы.
Круг беды или почета?
Шаг замедлили столбы.

Снова город мой вернулся,

скатертью лежит перрон…
Как некстати я проснулся!
Я хочу обратно в сон.

1991

* * *

Я понял, что необразован,
хоть и прожил немало лет,
хотя начитан и подкован,
хоть и объехал целый свет.

Иной мужик, что рос в деревне,

попросвещеннее меня —
легко читает в книге древней,
природной книге бытия.

Он сойку отличит от дятла,

не спутает с пшеницей рожь,
ему как своему понятна
реки предутренняя дрожь.

По голосу он понимает

кто – коноплянка или дрозд?
В чужом лесу не заплутает
и знает много разных звезд.

По запаху он ищет травы,

легко в реке отыщет брод.
Он изучил букашек нравы,
какая рыба где живет.

Ему любой звереныш ведом,

и словно азбука – поля.
В преданьях, переданных дедом,
ему завещана земля.

Угадывает он погоду,

набит приметами – не счесть!
Не знает, любит ли природу,
поскольку сам природа есть.

* * *

Еще пишу, снимаю, сочиняю.
Дела идут и вроде хороши.
Но знаю – не живу, а доживаю.
И это пониманье – боль души.

Не жду удачи, озаренья, взлета.

Мне так и не достался главный приз.
И предстоит паршивенькое что-то,
крушение или круженье вниз.

Эпоха раскрутилась многолико

и припустилась в суматошный бег.
Смотрю ей вслед безропотно и тихо,
оставшийся в минувшем человек.

1992

* * *