Музыка жизни (стихотворения)

Я тороплю и тороплюсь!
Я, как курьерский поезд,
куда-то бесконечно мчусь,
никак не успокоюсь.

Несусь без остановки,

не надо, мол, парковки,
я лишь в лихом движенье
спасусь от пораженья.

Я тороплюсь и тороплю,

остались сзади лица…
И запоздало я скорблю —
не смог остановиться.

Как много пробуксовок

и передозировок…
Я весь в изнеможенье,
скорее бы паденье.

Я тороплю и тороплюсь!

Но сколько можно, сколько?
Я развалюсь, я расколюсь
на мелкие осколки…

Но я отваги наберусь

и наконец остановлюсь…
По сторонам я оглянусь
и, может, в чем-то разберусь.

Сменю я установку,

возьму переигровку…
Поскольку наслажденье
всегда в освобожденье.

* * *

Когда-то, не помню уж точно когда,
на свет я родился зачем-то…
Ответить не смог, хоть промчались года,
на уйму вопросов заветных.

Зачем-то на землю ложится туман,

всё зыбко, размыто, нечетко.
Неверные тени, какой-то обман,
и дождик бормочет о чем-то.

О чем он хлопочет? Что хочет сказать?

Иль в страшных грехах повиниться?
Боюсь, не придется об этом узнать,
придется с незнаньем смириться.

От звука, который никто не издал,

доходит какое-то эхо.
О чем-то скрипит и старуха-изба,
ровесница страшного века.

И ночь для чего-то сменяется днем,

куда-то несутся минуты.
Зачем-то разрушен родительский дом,
и сердце болит почему-то.

О чем-то кричат меж собою грачи,

земля проплывает под ними.
А я все пытаюсь припомнить в ночи
какое-то женское имя.

Зачем-то бежит по теченью вода,

зачем-то листва опадает.
И жизнь утекает куда-то… Куда?
Куда и зачем утекает?

Кончается всё. Видно, я не пойму

загадок, что мучают с детства…
И эти «куда-то», «о чем-то», «к чему»
я вам оставляю в наследство.

Капризная память

У памяти моей дурное свойство —
любая пакость будет долго тлеть.
Хочу прогнать больное беспокойство,
но не могу себя преодолеть.

Как в безразмерной «камере храненья»,

в сознанье чемоданы и мешки,
в которых накопились оскорбленья,
обиды, униженья и щелчки.

Не в силах изменить свою природу,

я поименно помню всех врагов.
Обиды-шрамы ноют в непогоду.
К прощенью я, простите, не готов.

В самом себе копаюсь я капризно,

на свалке памяти я черт-те что храню.
Обидчиков повычеркав из жизни,
я их в воображенье хороню.

Конечно, признавать всё это стыдно,

и я раскрыл свой неприглядный вид.
Я очень плох! И это очевидно!
Мое сознанье – летопись обид!

У памяти моей дурное свойство —

я помню то, что лучше позабыть.
Хочу прогнать больное беспокойство,
но не могу себя переломить.

* * *