Музыкальная шкатулка Анны Монс

— Отчего ж, нужна! Только вряд ли б мне добыть ее позволили. Старуха предложила вариант: она на меня свою трешку отписывает, а я про материно наследство забываю.

Все интереснее и интереснее! Трехкомнатная квартира — против шкатулки? И согласие Светланы понятно. Но вот каким боком в это дело Стас попал?

— И как, отписала? — поинтересовался Игнат.

— А то! Куда ей деваться? Так что если шкатулочка вам нужна, то это не ко мне… — она уронила окурок в банку. — Передай братцу, пусть бабку потрясет. И нечего у меня по хате шариться…

То есть Светлана решила, что Игната послал ее брат?

— Ну или сестрице. Сам знаешь, кто тебя нанял…

В любом случае Игнат собирался побеседовать со всеми. Надо же было понять, каким образом Стас оказался замешан в этой давней истории?..

Анна старалась не разглядывать царя слишком уж пристально, хотя, конечно, ее мучило любопытство. Вот неужто этот человек, в одежде самой простой, запыленной с дороги, и есть царь? Он выглядел… диким.

Худой. Нескладный. С чрезмерно длинными руками и ногами, с локтями, торчавшими, будто гусиные тощие крылья. С шеей, на которой дергался острый кадык… Его волосы пребывали в беспорядке, топорщились, словно львиная грива. Но сильнее всего испугали Анну его круглые глаза навыкате.

Петр смотрел на нее не моргая.

И Анна выдержала этот пристальный взгляд. Она присела в реверансе, как ее учила матушка, и сказала:

— Я столько слышала о вас, что, право слово, счастлива возможности видеть…

К счастью, нынешняя их встреча была весьма недолгой. Царь, окинув Анну пристальным взглядом, ответил что-то. И друг его засмеялся, а Лефорт укоризненно покачал головой.

Анна же почувствовала, как щеки ее розовеют от смущения…

— Клуша, — шипела потом Модеста. — Ну и клуша… надо было…

И матушка кивала, поддакивая сестре.

Они обе ожидали возвращения Анны с нетерпением, и, стоило ей появиться дома, как они тотчас усадили ее и принялись расспрашивать. Она же не смела врать, говорила все, как есть.

— Ну почему он выбрал тебя?! — в который уж раз воскликнула Модеста. — Ты же ни на что не способна! Ах, если бы мне…

И матушка, горестно вздыхая, прикладывала к глазам кружевной платочек. Анна чувствовала себя виноватой: не оправдала она чаяний семьи и надежд Лефорта.

Когда он появился в аустерии на следующий день, Анна спустилась, готовая принять его гнев. Однако Лефорт вовсе не выглядел разгневанным. Напротив, он улыбался весьма приветливо — и Анну обнял.

— Ты прелестна, — сказал он.

— Я…

— Петр спрашивал о тебе.

— Мне показалось, что я ему не понравилась, — об этом весь вечер твердили ей матушка и Модеста, укоряя Анну за то, что она упустила такой шанс.

— Понравилась, — заверил ее Лефорт. — Однако не спеши. Чем быстрее одерживается победа, тем быстрее пропадает интерес. Нет, дорогая, все должно быть иначе…

Он был спокоен, и его спокойствие передалось Анне. Значит, все она сделала правильно, а матушка… что ж, и матушка способна ошибиться.