Музыкальная шкатулка Анны Монс

К счастью, как раз объявился Игнат, и скандал сменился истерикой. Елена рыдала, громко, надрывно, заламывая тонкие руки и вопрошая небеса – за что ей эта кара? Стефа лишь фыркала, всем своим видом показывая, что не так уж она и гостеприимна, чтобы терпеть на своей жилплощади подобные концерты. А Ксюша чувствовала себя виноватой.

Врач добавил хаоса в ситуацию, поскольку, ощупав голову Елены, заверил, что пострадала она не так и сильно, что ущерб ей нанесен больше моральный, нежели физический. Есть небольшая шишка, но и только.

Елена обозвала врача тупым уродом, неспособным оценить глубину ее страданий…

И Ксюша не стала слушать дальше. Она тихо попрощалась со Стефочкой, попросив у нее прощения за грубость гостьи, и поднялась к себе.

Дверь в ее квартиру была открыта.

Ксюша точно помнила, что дверь она закрыла… не на ключ, но просто – закрыла. А тут вдруг… и как это понимать?! И безопасно ли – переступать через порог? Может, Ксюшу уже поджидают?

– Хайд, – позвала Ксюша, отступая к лестнице. – Ко мне, Хайд!

Стало вдруг страшно.

– Хайд!

А если его убили?! Отравили? Или застрелили? Конечно, выстрела Ксюша не слышала, но…

Дверь скрипнула, приоткрываясь, и Хайд не без труда протиснулся в щель. Он уставился на Ксюшу печальными глазами, пасть приоткрыл, язык вывалил, словно ухмыляясь.

– Вот ничего смешного не вижу, – сказала Ксюша, хватая Хайда за загривок. – К нам кто-то приходил?

Приходил. И оставил в прихожей кусок свежей говяжьей печенки, которую Хайд обнюхал с крайне презрительным выражением морды.

Все-таки отрава… небось они думали, что Хайд печенку проглотит влет. А он – воспитанный, он знает, что нельзя принимать подачки от чужих. И поэтому, кто бы ни приходил к Ксюше, он вынужден был уйти…

Стоп!

Ксюша заставила себя успокоиться.

Итак, если рассуждать здраво, за ней следили, утром и вечером – тоже, но она выходила из дому в сопровождении Хайда, и неизвестный недоброжелатель не решился связываться с собакой. Чтобы добраться до Ксюши, ну, или в квартиру пролезать, ему нужно было Хайда нейтрализовать.

А для этого – как-то убрать Ксюшу…

И тут появилась Елена.

Наверняка план возник стихийно. Человек дождался, когда Елена спустится, и ударил ее по голове бутылкой… с собой ее принес? Или купил в магазинчике, рядом с их домом? Второе – вероятнее.

Итак, злодей ждет Елену на первом этаже. Там лестница поворачивает так, что под первым пролетом вполне можно спрятаться. Бьет наверняка изо всей силы, и бутылка разбивается. Елена падает. Сироп похож на кровь… вообще, ей повезло, что не убили, череп у девушки оказался крепким. Но неизвестный спешит, он не знает, как долго тело останется незамеченным. Поднимается этажом выше и ждет…

– Идем, – велела Ксюша псу, решительно подымаясь. Отпечатки пальцев она, конечно, не обнаружит, но вот что-нибудь другое… например, липкие красные пятна на перилах.

Неизвестный тоже измарался в ликере.

А вот темно-бордовые «звездочки» на подоконнике и засыхающая кровь – явно от пакета с печенью. Значит, Ксюша права! Он поднялся и ждал. Надеялся, что Ксюша выскочит на крик и дверь закрыть позабудет. А дальше – все просто: подкинуть нашпигованную лекарством печенку и дождаться, когда Хайд уснет.

Ксюша надеялась, что в приманке спрятано все-таки снотворное, а не яд.

– Ну вот что ему от меня надо?!

Она вздохнула, признавая очевидное: жизнь становится какой-то совсем уж сложной. А на площадке, помимо багровых пятен, ничего больше нет, ни следов, по которым можно вычислить убийцу, ни окурков…

У дверей ее квартиры стоял Игнат.

Мрачный такой. Злой даже. Набычился, ноздри вон раздуваются, и челюсть двигается вправо-влево. Ксюша просто-таки залюбовалась этой челюстью.

Под мышкой Игнат держал собачонку, ту самую, бледную и с глазами навыкате.

– Ну, и где ты была? – Игнат нажал на ручку, распахивая дверь.

– Наверху.

Придется все ему объяснить, а то он, верно, думает, что Ксюша – натуральнейшая идиотка, которая совсем страх потеряла.

– Это из-за меня на вашу невесту напали, – сказала Ксюша, прикидывая, с чего бы начать. – А Хайда отравить пытались.

Кусок печени по-прежнему лежал в коридоре, хорошо хоть на плитке, а то кровавые пятна с ламината плохо отмываются.

Ксюша рассказала о том, до чего она додумалась, и Игнат фыркнул. Как это понимать? Он согласен? Или сомнения свои выразил подобным образом? И вообще, что он здесь делает, у него невеста пострадала, ей помощь нужна, а он…

– Мне это не нравится, – сказал он, разминая пальцами переносицу, – тот, кто так сильно хочет до тебя добраться, найдет способ. Сегодня – мясо, а завтра…

Он выразительно замолчал, позволяя Ксюше самой додуматься, что именно ее неизвестный недоброжелатель придумает завтра. И ведь заработала у нее фантазия!

– Короче, собирай шмотки. Поживешь у меня.

Вот это предложение и вовсе неожиданным стало. Ксюша прямо и не нашлась, как с ходу на него ответить.

– И псину свою возьми. Две собаки будут, – он протянул собачонку Ксюше. – Это Ленкина. В больничку с собаками нельзя, а если эта тварь скопытится, пока Ленки нет, она меня со свету живет.

Тварь была маленькой, несчастной и дрожащей.