Музыкальная шкатулка Анны Монс

Звонок раздался в шестом часу, и Ксюша, нашарив телефон, спросила:

– Кто?..

Она попыталась понять, где находится, потому что место было чужим и, определенно, незнакомым.

– Ксюха! – взвизгнули в трубку. – Живая!

– Живая, – Ксюша потрогала льняную простыню, которых в ее квартире отродясь не водилось. И высокую спинку кровати, и обои, шелковистые на ощупь.

Точно. Она в гостях. У Игната. В комнате, аккурат для гостей и предназначенной.

– Стефка, ты? – Ксюша села и потерла босой левой ступней правую ногу. – Что случилось?

А в том, что нечто случилось, сомнений не было: Стефа не имела обыкновения трезвонить по пустякам. Она торопливо пыталась рассказать обо всем и сразу.

Дневное происшествие несколько выбило Стефанию из обычной колеи. Разбуженная, она так и не сумела заснуть снова, легла, но все ворочалась, ворочалась, злилась и на себя, и на эту психованную раскрасавицу, о чью голову разбили бутылку с вишневым ликером. И даже жалела, что раскрасавицу не добили. Ближе к вечеру, совершенно ошалев от усталости, Стефания выползла в магазин.

А у дверей она столкнулась с человеком в униформе.

– Скажите, это у вас ключ от девятнадцатой квартиры? – поинтересовался он.

– Нет.

Ключ у Стефы был, но, во-первых, она не нанималась раздавать ключи от чужих квартир, а во-вторых, давным-давно перестала верить людям в униформе.

– Мне сказали, что у вас он имеется.

– Соврали.

Он принялся говорить что-то про трубы, которые срочнейшим образом нуждаются в проверке, и о том, что ему до зарезу нужно в квартиру попасть, в противном же случае весь дом грозит остаться без горячей воды. И чем дольше он говорил, тем яснее понимала Стефа, что странный гость врет. Нагло, но неумело. Какие трубы? Трубы уже проверяли!

И воду отключали.

И даже удостоверение его, которое он вытащил в попытке переупрямить Стефу, выглядело игрушечным. А униформа – чересчур новой. Выглаженная, с заломами, и ни пятнышка нет на ней.

– Шли бы вы, – сказала Стефа, сунув руку в сумочку. Там у нее лежал аргумент, которым Стефе не раз и не два приходилось пользоваться: в ее родном клубе периодически случалось ей встречаться с придурками, думающими, будто любая девка спит и мечтает, как бы одарить их своим вниманием. – А то я полицию вызову! Или майора.

Майор обитал на пятом этаже. Он вышел в отставку года три тому назад, однако привычка к порядку и командный голос у него сохранились. Да и выглядел майор солидно, не чета этому придурку.

– Рискуешь, – прошипел парень, разом растеряв былую вежливость.

Если он думал ее напугать, то не на ту напал. Пугали уже!

Как ни странно, эта встряска способствовала возвращению ее боевого настроя. Стефа поужинала с отменным аппетитом, а после ужина, под новости, незаметно задремала. Проснулась она в пятом часу утра и обнаружила, что в силу дневной рассеянности позабыла сигарет купить.

За ними она и вышла…

А в подъезде пахло дымом. Слабо, но нюх у Стефы, несмотря на курение, был преотличный. И чутье ей подсказало, что запах этот – отнюдь не от пригоревших котлет. Стефе вдруг вспомнился странный парень, отчаянно желавший проникнуть в чужую квартиру. А еще девица… и вообще как-то все сложилось воедино.

И Стефа вызвала пожарных. А пока они ехали – разбудила соседей. Мало ли…

Оказалось, что вовремя она все это сделала.

– В общем, подожгли тебя, – сказала она на прощанье и отключилась с чувством выполненного долга. Душу ее грела мысль, что именно благодаря ее чутью никто не пострадал. Да и квартира могла бы выгореть куда сильнее. А так…

Чем дальше, тем меньше Игнату нравилось происходящее. Услышав о пожаре, он поздравил себя с тем, что вовремя решился увезти рыжую из ее дома. Она, кажется, тоже осознала всю серьезность ситуации и как-то потускнела.

– Не переживай, – раз в пятый сказал Игнат, борясь с желанием погладить Ксюшу по голове. Кудряшки ее растрепались и торчали дыбом, но Ксюша этого не замечала, как и того, что она грызла ногти от волнения. – Ну, пожар… бывает. Может, все не так уж и страшно? Сейчас приедем. Посмотрим. Ты же квартиру страховала?

Рассеянный кивок.

– Вот видишь, значит, получишь страховку и сделаешь ремонт. Всего-то и делов! А пока ремонт будет идти, у меня поживешь.

Вчера она, пусть и недовольная переменами в своей жизни, возилась в кухне, готовила ужин. А потом что-то рассказывала, не про Петра, про другого царя, тоже давным-давно умершего, но было интересно. И Ленкина собаченция в кои-то веки не скулила, просясь за стол, не отходила от Ксюхиного чудовища. А чудовище позволило себя выгулять, причем шло с таким видом, будто это оно Игнату одолжение делает.

Утром же… даже не утром, пусть за окном и рассвет начался, Ксюша робко постучала в дверь и сказала:

– Извините, Игнат Алексеевич, но мне надо домой.

Он сперва не сообразил, кто это там, за дверью, но на автомате ответил:

– Зачем?

– Квартира моя сгорела, – из-за двери раздался всхлип. – Совсем, наверное.

Игнат с детства обладал замечательной способностью в критических ситуациях думать быстро. И собираться – тоже. А Ксюшу ему тем более ждать не пришлось. Она стояла в коридоре в синих джинсиках и клетчатой рубашонке, растерянная и какая-то непривычно несчастная.

Квартира ее, значит, сгорела? И вряд ли пожар – случаен.

Выходит, рыжую и правда собирались убрать.

И она это поняла и теперь испугалась, не как раньше – абстрактной угрозы ночного гостя, но – реально. Представила небось, что бы произошло, если бы она осталась в квартире.

А квартира не так уж сильно и пострадала. Стены продымились, и заливали их щедро, так что ремонт, хочешь ты того или нет, сделать придется. Пол – на выброс. Мебель большей частью тоже.

Убедившись, что в квартире теперь безопасно, Игнат пошел на разведку.

На то, чтобы выяснить все детали, много времени ему не понадобилось: пожар начался с балкона. И – да, вероятнее всего, речь не идет о замкнутой проводке или иной якобы случайности. Балкон у девочки открытый, на полу обнаружены осколки бутылочного стекла и характерные пятна – прямые свидетельства использования кого-то реагента.

Бензин?

Керосин?

Ацетон?

Выяснят все позже, непременно выяснят. И дело о поджоге возбудят, вот только шансы найти преступника маловаты. А Игнат, глядя на панельный дом снаружи, раздумывал над тем, как эта бутылка на балконе оказалась.

От соседей сбоку «подарок»? Не похоже. У них как раз-то стекло стоит, сплошное, затемненное. Рамы открываются, конечно, но бросать все равно неудобно. А вот сверху балкон старый, не самого солидного вида.

– Кто над тобой живет? – спросил Игнат, возвратившись в квартиру. Ксюша сидела на полу, складывая мозаику из разноцветных осколков. Чем они были? Очередными забавными игрушками, привезенными ей родными с другого края мира?

– Никто, – Ксюша посмотрела на него снизу вверх. – Там пустая квартира.

– И давно?

– Ну… – она задумалась. – С полгода где-то. Ее наследники все никак поделить не могут. Воюют, судятся…

– А раньше там кто жил?

– Старушка. Очень милая.

Но милая старушка отправилась в мир иной, а наследники мешают друг другу использовать жилплощадь, и вряд ли сей факт ускользнул бы от человека, за домом наблюдающего. Достаточно пары-тройки вопросов, и все ему соседи и рассказали.

А уж не использовать удобное расположение этой пустующей квартиры – и вовсе не грех.

– Идем, – велел Игнат. И Ксюша, не споря, потянулась следом за ним.

Как он и предполагал, дверь в квартиру стояла старая, хлипкая, а замки и вовсе древними были. Открыть их удалось без особого труда.

– Вы что делаете?! – страшным шепотом спросила Ксюша, и в ясных очах ее Игнат прочитал свой приговор: двери в чужие квартиры взламывают исключительно личности, доверия нормальным гражданам не внушающие.

– Место преступления осматриваю, – так же тихо ответил Игнат.

В квартире пахло табаком и дымом. Дым, ясное дело, снизу шел, через вентиляцию, а вот курил здесь человек, обосновавшийся в квартирке и поджидавший подходящего момента.

Правда, он оказался достаточно осмотрительным, чтобы избавиться от окурков. И мусор вынес. Ни тебе пустых стаканов, ни бутылок из-под пива, с которых пальчики снять можно было бы… разве что красное пятно ликерчика, небось того, в котором Ленка «искупалась».

Вспоминать о ней не следовало: пока что, конечно, она в больничке и лебедь умирающую из себя строит, но ведь долго она там не усидит, вернется, застанет в квартире Ксюху, придумает бог весть чего и скандалить примется…

Скандалы Игнат переносил с трудом. Но отказываться от данного Ксюше слова он не собирался, и не столько из врожденного благородства, которого за ним никогда не числилось, сколько из осознания простого акта: стоит ему выпустить рыжую из виду – и появится еще один труп.

На балконе было пусто. Нет, Игнат, конечно, не ожидал обнаружить здесь оброненный бумажник, визитку или же забытые на старой тумбочке водительские права, но хоть что-то…

Каменная крошка хрустела под ногами. И гнилые доски, которыми балкон был обшит, поскрипывали, угрожая проломиться. Место выглядело крайне ненадежным.

И грязным.

За исключением перил. Игнат осмотрел их и, вцепившись покрепче, лег на них животом. Перила его вес выдержали. Он перевесился побольше, рискуя упасть, но все-таки удержался.

Итак: если представить, что некто, испытывая непреодолимую антипатию к Ксюше, задался целью освободить от нее мироздание… Он попытался проникнуть в ее квартиру, но – не вышло. Сначала из-за замка, потом – из-за собаки, ну и из-за соседки тоже. Хотя даже поддайся она и «пожертвуй» ему чужие ключи, затея его провалилась бы: ключи-то у соседки были от старого замка!

И что ему оставалось?

Караулить в подъезде?

Это было бы надежнее, в конце концов каждый совершает ошибку, и Ксюша – не исключение. Пара дней затишья, и она бы убедила себя в том, что все происходившее ранее – не более чем досужий розыгрыш, к смерти Стаса отношения не имеющий. Страхи имеют обыкновение блекнуть, если их не поддерживать.

И тогда зачем же этот неизвестный рисковал?

Ведь идиотский же план! Квартиры пустой наверху могло не быть. Или могла быть, но – с жильцами. Что тогда? Даже сейчас Игнат, почти перевесившись через перила, до Ксюшиного балкона не дотягивался. И, следовательно… следовательно, ему пришлось бы хитро извернуться, чтобы забросить бутылку с горючей смесью на Ксюшин балкон.

Ненадежно.

Легко промахнуться. А если он и попадет, не факт, что пожар сразу начнется… а может, и не на пожар был расчет? Ему надо было, чтобы Ксюша подумала о пожаре.

Выскочила бы из квартиры… Огонь – это паника. А в панике люди теряют способность мыслить здраво. И Ксюша, останься она дома, проснулась бы от запаха дыма… а если нет, то собака точно подняла бы ее с постели. Итак, этот вариант кажется куда более здравым.

Не убить, но напугать.

Заставить выйти из убежища…

…и вынести наиболее ценные вещи.

Шкатулку?

– В общем, так, – Игнат помял вновь пальцами переносицу, пытаясь избавиться от подступавшей все ближе мигрени. – Ты теперь за мной следуешь неотлучно. Ясно?

Ксюша мотнула головой.

– Куда я, туда и ты, – повторил Игнат.

– Почему?

– По кочану!

Ну как ей объяснить, что ему совершенно не улыбается устраивать еще одни похороны, которые всенепременно состоятся, если это рыжее недоразумение скроется с его глаз? Найти ее несложно… вообще, странно, что тот, кто затеял эту игру, не удосужился проверить, дома ли рыжая.

Из-за Ленки?

Суматоха. Толпа и… опасность быть узнанным? Или уверенность, что деваться Ксюхе некуда?

Все равно, глупо как-то. По-любительски.

– И куда мы едем? – Ксюша пристегнула ремень безопасности и ладошки на коленки возложила. Вид – самый серьезный, только вот кучеряшки рыжие из образа выбиваются.

– На встречу.