МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

2. ПЕТР ГРИГОРЕНКО, МАЙЯ УЛАНОВСКАЯ И

ДРУГИЕ

Насколько мне известно, книга воспоминаний «В подполье можно

встретить только крыс…» известного правозащитника

П.Г. Григоренко (1907–1987) издавалась на русском языке трижды.

В прижизненном издании 1981 года (Нью-Йорк, Изд-во

«Детинец») имеются примерно четыре страницы (см. с. 674–678),

опущенные в российских изданиях 1990 и 1997 годов.

Данная заметка – попытка разобраться в том, почему эти

важнейшие страницы, содержащие не для всех приятные мысли,

исчезли в двух переизданиях книги, сделанных после смерти ее

автора.

В частности, исчезли такие строки:

«В честности Петра Якира в те дни [т.е. в дни, предшествовавшие

аресту и «раскаянию» Якира] я усомниться не могу. Слишком

близко и хорошо я его знаю, чтобы подозревать в чем-нибудь

темном. У него были два недостатка, из-за которых я советовал

ему отойти от [правозащитного] движения, не ожидая ареста.

Первый из этих недостатков – излишняя, просто невероятная

доверчивость. Стоит совершенно незнакомому человеку придти к

нему и рассказать о действительных или мнимых бедах,

перенесенных им от властей, и он уже для него свой человек.

Любой бывший зэк – друг и брат. Он последнюю рубашку снимет

с себя для него и поделится последней рюмкой.

Его невероятную доверчивость я могу продемонстрировать на

примере. <…>

Второй недостаток Якира, о котором КГБ знало так же точно, как

и о первом, это его надломленность. 14-летним мальчиком он был

взят из очень благополучной и пользующейся почетом семьи героя

гражданской войны, военного теоретика, командарма Ионы Якира

и брошен в бездну лагерного мрака. Вместо любящей

родительской ласки – мат и побои надзирателей, издевательства

уголовников. 17 лагерных лет и ссылки навсегда поселили в его

душе ужас перед лагерной бездной. Люди не понимают всей

глубины этой трагедии. Они видят обычно лишь ее следствие –

пьет. Я же видел саму суть и поражался, как смог он преодолеть

этот ужас и стать одной из самых заметных фигур правозащиты.»

Трудно назвать эти строки НЕСУЩЕСТВЕННЫМИ. Особенно

если в дальнейших изданиях сохранилось ТАКОЕ (речь идет о

«раскаянии» Якира, показанном в 1973 году по телевидению; П.Г.

находился в это время в психиатрической клинике и вынужденно

смотрел телепередачу):

«Я понимал, что это спектакль, и сжал сердце в кулак. Но когда на

вопрос П. Якиру, что он может сказать о психическом состоянии

Григоренко, был получен ответ: «Я как неспециалист не мог

правильно судить о его психическом состоянии, поэтому все мои

утверждения о полной его нормальности объективно являются

клеветническими», – я еле удержался от крика боли. В какую же

бездну падения надо сбросить человека, чтобы он об отце своем не

мог сказать – нормальный он человек или сумасшедший. А к

Петру Якиру я относился именно как к сыну. К любимому сыну. И

он ко мне относился по-сыновьи. Последние полгода перед моим

арестом редкий день проходил, чтобы мы не виделись. О его

сыновьем отношении свидетельствует и отношение к моей семье

после моего ареста.

И вот теперь он заявляет, что «не знает», нормальный я или

сумасшедший. Было от чего взвыть. Думаю, что даже в

«раскаянии» у человека должна быть черта, которую перешагивать

нельзя. Петр ее перешагнул».

Нью-Йорк, Изд-во «Детинец», 1981, с. 727–728.

Москва, Изд-во «Звенья», 1997, с. 555–556.

Однако в предисловии к российскому изданию 1997 года Андрей

Григоренко пишет:

«Отец не оставлял работу над текстом и после выхода нескольких

изданий – что-то поправлял, сокращал казавшееся ему

несущественным. Однако, постоянно возникали какие-то более

срочные дела, и завершать эту, третью, редакцию пришлось мне –

руководствуясь последними указаниями отца».

Изъятие первого из двух процитированных выше отрывков,

посвященных Якиру, представляется мне непоправимым ущербом

для книги П.Г., и я не исключаю, что Андрей Григоренко, готовя

издание 1997 года, подвергся давлению со стороны третьих лиц.

Думать так меня заставляет также следующее обстоятельство.

В 1990 году в журнале «Звезда» книга П.Г. была переиздана,

причем приблизительно с тем же изъятием, что и в 1997 году.

Однако сделанное изъятие мотивировалось совершенно иначе:

«Характеристики некоторых деятелей правозащитного движения,

содержащиеся на последующих страницах главы (стр. 674–678

книжного издания [1981 года]), требуют, на наш взгляд,

развернутого фактографического комментария, вследствие чего

мы решили в журнальном (некомментированном) варианте

воспоминаний П.Г. Григоренко эти страницы опустить.

Сокращения сделаны нами с согласия А.П. Григоренко, первого

издателя воспоминаний. – Ред.» («Звезда», 1990, № 12, с. 174.)