МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

Итак, инициатива изъятия текста принадлежит редакции «Звезды»,

а Андрей Григоренко всего лишь выражает свое согласие. О том,

что текст сокращается в соответствии с последними указаниями

П.Г. – ни слова.

Но это не все. В издании 1981 года на с. 674–675 имелись

следующие строки (речь идет о совещании на квартире П.Г. в 1969

году, где обсуждался вопрос о создании легального

оппозиционного комитета):

«Когда же появилась Майя Улановская, возмущение мое дошло до

предела. Майя в правозащите в то время не участвовала, но,

видимо, в страхе за отца своего ребенка (Анатолия Якобсона)

время от времени вмешивалась, как противник решительных

действий. Мне было понятно, что и в данном случае она

привлечена как «ударная сила» противника комитета. Взгляд мой,

по-видимому, настолько ясно отразил мои чувства, что Толя

Якобсон нашел необходимым подойти ко мне и заявить: <<Петр

Григорьевич, я Маю не приглашал и даже не говорил ей о

совещании [подчеркнуто мной – А.Л.].>>

И далее:

<<Но гвоздем вечера оказалась действительно Майя.

Ее выступление… собственно это не было выступлением. Это

была истерика… истерика человека, находящегося в

полубессознательном состоянии. <…> После такого выступления

говорить было уже невозможно. Да и совещаться тоже. Поэтому я

закрыл совет и предложил разойтись. Ко мне подошел Толя

Якобсон. Он видел то же, что и я. <…> И он, подойдя, сказал: «Ну,

Петр Григорьевич, после сегодняшнего совещания кому-нибудь из

нас или даже обоим садиться в тюрьму. КГБ явно не хочет

комитета».>>

Как можно было решиться удалить из книги эти драгоценные

свидетельства? Тем более, что предсказание Якобсона сбылось в

наихудшем варианте. Но продолжу цитировать издание 1981 года

книги Григоренко:

«Сейчас в свободном мире и я, и Майя Улановская, и Виктор

Красин, и год тому с небольшим был и мой дорогой друг Толя

Якобсон. К несчастью безжалостная смерть унесла его от нас. Но

нам, живым, надо кое-что выяснить. Майя Улановская пишет

воспоминания. Часть уже написала. И издала. Недавно она

просила у меня разрешения использовать мои письма

[ПИСАВШИЕСЯ ИЗ ЧЕРНЯХОВСКОЙ СПЕЦПСИХБОЛЬНИЦЫ

с очевидным расчетом на прочтение «органами». – А.Л.]. Я НЕ

РАЗРЕШИЛ И НЕ РАЗРЕШУ [выделено мной – А.Л.], пока не

буду уверен в том, что они будут использованы только в интересах

истины. И прежде всего я считаю, что Майя обязана рассказать

правду об этом злополучном совещании. Кто ее пригласил на это

совещание, какие и кто вел с ней разговоры перед совещанием, что

ее так возбудило, привело в то состояние, в каком она выступала

[подчеркнуто мной – А.Л.]».

Этот текст в издании 1997 года опущен. Но была ли на то воля его

автора?

Ответ на этот вопрос дает сама М. Улановская:

«ВСЕ ПОПЫТКИ ОБЪЯСНИТЬСЯ С ГРИГОРЕНКО ЛИЧНО

ИЛИ ЧЕРЕЗ ПРЕССУ НИ К ЧЕМУ НЕ ПРИВЕЛИ [выделено мной

– А.Л.].»

(См. Н. и М. Улановские. «История одной семьи». СПб, ИНАПРЕСС,

2003, с. 302.)

В заключение – еще две цитаты:

«П. Якир был столь крупной фигурой правозащиты, что КГБ вряд

ли ограничился бы приставлением к нему одного лишь такого

эпизодического наблюдателя как <…>. Кто-то более близкий и

постоянно с ним общающийся должен был наблюдать за ним.»

Григоренко П.Г. «В подполье можно встретить только крыс…», Нью-

Йорк, «Детинец», 1981, с. 677.

Этот текст в посмертном издании 1997 года книги П.Г.

отсутствует. Зато во вступительной статье Сергея Ковалева к

упомянутому изданию 1997 года сказано вполне определенно:

«Но там, куда спускался он [П.Г. Григоренко] сам, крыс не было и

быть не могло.»

Может быть, данная фраза и объясняет сделанные купюры?

Февраль – декабрь 2007

Видимо, эта моя статья (точнее – ее вариант, упомянутый выше) и

была причиной появления статьи М. Улановской [1]:

http://berkovich-zametki.com/2008/Zametki/Nomer6/Ulanovskaja1.php

Перед этим, однако, я получил от Майи Александровны письмо:

3. М.А. Улановская – А.А. Локшину 23.12.2007

Уважаемый Александр Александрович!

Понимаю Ваше стремление защитить память своего отца и даже

то, что Вы для этой цели прибегаете к любым средствам. Однако

путь, которым Вы упорно следуете: поиски «компромата» на меня,

повторившей в своих воспоминаниях рассказ своей лагерной

подруги об истории её ареста – путь этот ни к чему не приведёт.

Вы зря тратите своё и моё время. Вот, что я писала Е. Берковичу

13 ноября в связи с этим, ознакомившись с Вашей предыдущей

попыткой:

«За

меня многие тогда вступились: С. К

овалёв, М. С

и-нявская,

Л

. К

опелев с женой Раисой Берг, но втихаря, чтобы не обижать (а

после смерти не компрометировать) старика. Совсем недавно –

П

. Л

итвинов на сайте памяти А. Я

кобсона (который сам был

свидетелем эпизода в доме Григоренко и тоже высказался об