МУЗЫКАНТ В ЗАЗЕРКАЛЬЕ

В 1978 году, за несколько месяцев до своей трагической гибели,

мой школьный учитель истории и литературы диссидент Анатолий

Якобсон дал интервью своей бывшей жене Майе Улановской. В

этом интервью, говоря о преследованиях диссидентов в 1972 году,

он упоминает об одном интересном эпизоде, но дает ему странное

(на мой взгляд) истолкование.

В этой заметке я предлагаю свое собственное объяснение

случившемуся.

Итак,

<<Петр Якир был как бы девственник. Всех обыскивали, а его нет.

Потом, из разных источников, до нас стали доходить слухи, будто

он давно связан с органами. Но я и тогда считал, и сейчас считаю,

что Петя был «двух станов не боец», а боец одного, нашего, стана.

Тем не менее его не обыскивали.>>

(См. Интервью Анатолия Якобсона в книге Н. и М. Улановских «История

одной семьи». – СПб: ИНАПРЕСС, 2003, с.305)

Анатолий Якобсон дает этому феномену не то объяснение,

которое буквально напрашивается, а приводит явно

второстепенные доводы:

<<То ли КГБ не хотел трогать его мать, Якиршу, командармшу, то

ли у них были свои тактические соображения, потому что он вел

себя так, что давал КГБ очень много сведений. Скорее всего и то, и

другое.>> (См. там же, с. 305)

Странно, однако, что Якобсон не говорит о намного более

очевидном соображении, которым наверняка руководствовались

«органы».

А именно, с помощью описанных выше действий удавалось

скомпрометировать Якира – одного из лидеров диссидентского

движения. Это соображение мне представляется чрезвычайно

важным – по сути, мы имеем дело с уникальным свидетельством о

«технике компрометации».

Но есть и другое, еще более важное соображение. Из

рассекреченного документа за подписью Андропова (см. Крохин

Ю. Души высокая свобода: Вадим Делоне. – М.: Аграф, 2001,

с. 143–146) следует, что доверием диссидентов, группировавшихся

вокруг Якира, пользовался стукач. Понятно, что, компрометируя

Якира, Лубянка одновременно прикрывала своего агента. Думаю,

что это соображение и было для «органов» основным.

Якобсон всего этого не понимал или сработал какой-то

внутренний цензор?

6. ПРОЛЕТАЯ НАД ГНЕЗДОМ ПОДСЛУШКИ

Эту заметку объединяет с предыдущими фигура моего школьного

учителя Анатолия Якобсона.

Цитата первая

<< Людмила Алексеева (она была перепечатчиком многих номеров

бюллетеня [«Хроники текущих событий»]) вспоминала:

Наш домашний телефон, конечно, прослушивался. Поэтому с

материалами «Хроники» Таня [Великанова] приезжала ко мне без

звонка и – чтобы наверное застать – после 12 ночи. Молча

отдавала бумаги. Сверху лежала записочка: «заеду забрать через

2 дня». Если я видела, что не смогу справиться с работой за 2

дня, я зачеркивала эту цифру, писала вместо нее – 3 или 4. И Таня

уезжала. Что могла записать установленная «подслушка»?

Только звонок в дверь. >>

(См. Терновский Л. Сага о «Хронике»/ Воспоминания и статьи. – М.:

Возвращение, 2006, с. 102.)

Позднее Л. Алексеева внесла небольшие, но важные уточнения в

свой рассказ (речь здесь идет о 1974 годе и более поздних

временах):

<< [Татьяна Великанова] звонила в дверь. Я молча открывала. Мы

не знали, что именно прослушивается. (Потом выяснили: и

телефон, и квартира.)>>

(См. Новая газета, №8, 2007 г., с. 26.)

Цитата вторая

<< Самым надежным убежищем была квартира Надежды

Марковны Улановской, вдовы [разведчика] Александра Петровича

[Улановского, скончавшегося в 1971 году] (это он в свое время

упустил возможность избавить мир и от Гитлера, и от

Сталина). Деятель Коминтерна С МНОГОЛЕТНИМ ОПЫТОМ

ПОД-ПОЛЬНОЙ РАБОТЫ [выделено мной – А.Л.], Надежда

Марковна даже не интересовалась, что за материалы храню я в ее

кладовке.