Музыканты и мстители. Собрание корейской традиционной литературы (XII-XIX вв.)

Девушка Чхве налила чарку изысканного вина и преподнесла студенту Ли. Затем, беззвучно шевеля губами, сочинила стихотворение в старинном стиле и прочла его:

У изогнувшейся ограды – у лотосового у пруда —
На берегу, в цветах прелестных, влюбленных
                                                                                                               шепот не слыхать.
В тумане мягком, ароматном,
                                                                               когда весенний дух как свет,
Так хочется, придумав строфы,
                                                             песнь Танца в белом

[60] мне пропеть!Но вот луна уже склонилась. И тень цветов.
                                                                                               А мы вдвоем у изголовья
Потянем вместе ветвь куста —
                                                   и дождь цветочный нас накроет.
Проникнет аромат цветов в одежды наши —
                                                                                                                              из-за ветра.
И дочь Цзя Чуна[61] танцевала, поддавшись                                                                                                                чарам той весны.
Рубашкой шелковой случайно задела ветви диких роз,
И попугай, в цветах дремавший,
                                                                                   проснулся, громко зашумев.

Студент Ли тут же сочинил стихи в ответ:

В края небожителей верно ль пришел я?
                                   Здесь персиков садик весь в полном цвету.
И нет таких слов, чтобы мог описать я
                                           Все чувства и мысли, что полнят меня.
Красиво блестит золотая заколка,
                                                               В прическе нефритовой на голове.
И свежей весны дорогие одежды —
                                                                           Зеленым узором расшиты они.
И ветром восточным ко краю гонимый
                                               Цвет лотоса мягко прибился к груди.
О, ветер и дождь! Не качайте те ветви,
                                              Что полны цветами блаженной весны.
Одежд рукава, развеваясь по ветру,
                                   Закроют как тень светлый образ тех фей.
Под древом коричным танцует свой танец
                                                                                               Волшебная дева Хэн-э

[62].И может ли следовать беспокойство
                                                               До тех пор, пока еще все хорошо?
Не нужно слова этой новенькой песни
                                                               Давать попугаю, чтоб выучил он.

Как только закончилось пиршество, девушка Чхве сказала, обращаясь к студенту Ли:

– То, что сегодня произошло, – не просто малозначащая связь. Вы, мой возлюбленный, непременно должны последовать за мной и до конца проявить свои глубокие чувства.

Закончив говорить, девушка Чхве вошла в павильон через северные двери. Студент Ли пошел за ней и увидел внутри приставную лестницу. Он поднялся по ней и обнаружил наверху комнату. Находившиеся там книжные шкафы и письменные принадлежности были аккуратно расставлены и разложены, содержались в чистоте. На одной из стен висели две картины: «Река в тумане и ярусы горных пиков»[63] и «Бамбук и старое дерево»[64]. Обе знамениты. Их верхние части украшали стихи, написанные каллиграфически. Однако их автор был неизвестен.

В стихах первой картины были записаны такие строки:

Неизвестною рукою мощными мазками кисти
Горы так изобразили, что среди реки они.
Фанкуньшань

[65] стоит громадой                                                                                в тридцать тысяч саженей.
В дымке облаков она – вполовину лишь видна.
То, что дальше, – очень мелко и расплывчато видно.
То, что ближе на картине, – это пик.
                                                                   Тугим узлом зелено возвышен он.
И зеленою волною в бесконечности река.
Видится закат далекий… Мысли о родной земле.
Как смотрю картину эту —
                                                                       очень грустно, грустно мне.
Будто в дождь и в бурю лодка
                                                                         по реке Сянцзян[66] плывет…

В стихах второй картины были такие строки: