Музыканты в зеркале медицины

Романтические легенды окутывают не только творческую карьеру Шопена-художника. Подобные легенды оказали серьезное влияние на исторические исследования происхождения его семьи. К этому следует добавить также исторически обоснованные эмоциональные факторы, глубоко пронизывавшие польское общество. Польша, до 1772 года великая держава, после поражения отчаянного героического восстания против русского узурпатора и последовавшего за ним третьего и окончательного раздела в 1795 году, исчезла с карты Европы. Однако именно вследствие вынужденной утраты государственности высшим идеологическим законом для польского народа стало сохранение национального самосознания, и польская нация продолжала играть в Европе важную политическую и культурную роль. Поэтому неудивительно, что, несмотря на однозначно французское происхождение отца композитора, предпринимались упорные попытки обнаружить у него польских предков. Так, например, в наиболее подробной трехтомной биографии Шопена, опубликованной Фердинандом Гезиком в 1912 году в Варшаве, попытка доказать польское происхождение Шопена начинается словами: «Существуют предания, согласно которым в жилах этого француза из Лотарингии текла польская кровь, потому что прародителем лотарингской семьи Шопен был поляк Миколай Шоп, придворный несчастного короля Станислава Лещинского, который, будучи наместником Лотарингии, завоевал симпатии местного населения… В те времена было обычным делом, что польские дворяне, селившиеся в Лотарингии, переделывали свои труднопроизносимые фамилии на французский лад. Так сын этого Миколая Шопа — Шопена стал уже Жан-Жаком Шопеном…». В настоящее время безосновательность таких предположений уже бесспорно доказана, хотя в генеалогии Шопена еще многое остается неясным. Лишь после второй мировой войны путем кропотливой работы удалось собрать воедино многочисленные документы, рассеянные по различным архивам Лотарингии, и с их помощью полностью проследить отцовскую линию до XVII века. Что же касается матери-польки, то подобное исследование ее происхождения до сих пор еще не проведено.

Самый дальний известный предок — Антуан Ша-пен, прадед деда Фредерика, жил во французской провинции Дофине и в 1683 году вместе с семилетним сыном Франсуа оставил семью, очевидно, для того, чтобы заняться выгодной контрабандой табака. Когда в 1714 году Франсуа умер, у его жены осталось семеро детей, младший из которых родился в 1712 году и при крещении получил имя Никола. Этот Никола жил в дальнейшем в городе Амбакуре, был трижды женат и имел в общей сложности 12 детей. В третьем браке у него родился сын Франсуа, фамилия которого была уже не Шапен, а Шопен. Его воспитателями были дядя, известный мастер музыкальных инструментов, и настоятель амбакурского собора, в домике которого в Маренвиле часто бывал Франсуа. Женившись на Маргерит Дефлен, он перебрался на постоянное жительство в Маренвиль, где супруги купили небольшой дом. У Франсуа и Маргерит было пятеро детей, из которых Никола, родившемуся в 1771 году, суждено было стать отцом Фредерика Шопена.

В судьбе Никола, в частности в его последующем переселении в Польшу, значительную роль сыграл Маренвильский замок. В 1769 году, когда Франсуа Шопен поселился в Маренвиле, это графство уже перешло в руки графа де Рютана, камергера несчастного короля Польши Станислава I Лещинского, который с 1737 года был герцогом Лотарингским. Граф де Рютан умер в 1779 году, не оставив прямых наследников, и было принято решение продать замок. Единственным заинтересованным лицом оказался некий граф польского происхождения Жан Мишель Пак.

Граф Пак когда-то был камергером польского короля Станислава II Августа Понятовского, бывшего любовника русской императрицы Екатерины И, которая в 1764 году возвела его на польский престол после смерти предшественника, саксонского короля Августа III. Во время первого раздела Польши генерал литовской армии Пак командовал силами распущенной Барской конфедерации, а затем эмигрировал во Францию.

Приезд графа Пака в Маренвиль привел к тому, что семья Шопен установила связи, оказавшие решающее влияние на ее последующую жизнь. Речь идет не столько о самом графе, который, оказавшись за границей, продолжал ревностно служить делу своей родины, сколько о польском дворянине Яне Адаме Вейдлихе, наместнике графа и управляющем всеми делами графства. Франсуа Шопен был старостой общины, и в его обязанности входило представление ежегодных отчетов. Благодаря своему положению, а также с помощью местного священника, учителя, управляющего и его жены, с разрешения графа ему удалось обеспечить сыну Никола более высокое образование, нежели то, на которое он мог бы рассчитывать. В 10 лет Никола, выросший в бедном доме, был допущен в блистательную резиденцию, где говорили по-французски, по-польски и по-немецки и уделяли достойное место музыке и пению. Жена управляющего с каждым днем все больше становилась для него «второй матерью», и теперь уже 14-летний Никола относился к ней с нескрываемым почтением и любовью.