Музыкофилия

Шекспировский Жак в пьесе «Как вам это понравится» насчитывает семь возрастов человека, и самый последний называет «без всего». Но, несмотря на самую глубокую инвалидность, несмотря на утрату множества личностных черт, человек никогда не остается «без всего», он никогда не становится «чистым листом». Человек, страдающий болезнью Альцгеймера, может снова «впасть в детство», но у него сохраняются основополагающие черты, присущие его характеру, вместе с неразрушимыми формами памяти – даже при очень далеко зашедшей деменции. Создается впечатление, что идентичность личности имеет такую крепкую неврологическую основу, что личностный стиль настолько глубоко внедрен в нервную систему, что идентичность никогда не утрачивается полностью, по крайней мере до тех пор, пока продолжается хоть какая-то ментальная жизнь. (На самом деле этого следовало бы ожидать, если допустить, что наши восприятия, действия, чувства и мысли изначально формируют структуру нашего головного мозга.) Это с большой очевидностью подчеркивается в воспоминаниях Джона Байли об Айрис Мёрдок.

В частности, у людей, страдающих болезнью Альцгеймера, сохраняется реакция на музыку даже при далеко зашедшей деменции. Но лечебная роль музыки у таких больных отличается от ее роли в лечении больных с двигательными или речевыми расстройствами. Например, музыка, помогающая при паркинсонизме, должна обладать отчетливым ритмом, но может при этом быть незнакомой и не затрагивать чувств больного. При афазии больным важно слушать песни с хорошо интонированными фразами или стихами и общаться с музыкальным терапевтом. Цель музыкальной терапии при деменции намного шире – в данном случае музыка должна быть адресована к эмоциям, когнитивным способностям, мыслям и воспоминаниям, должна быть обращена к уцелевшим остаткам «самости» больного, должна стимулировать его и побуждать к движению. Музыка должна обогатить и расширить бытие больного, дать ему свободу, научить устойчивости, организации и сосредоточенности.

Эта задача может на первый взгляд показаться невыполнимой, практически невозможной, особенно при виде больного, сидящего в тупом оцепенении или возбужденно выкрикивающего бессвязные слова. Однако музыкальное лечение таких больных возможно, потому что музыкальное восприятие, восприимчивость к музыке, музыкальные эмоции и музыкальная память могут оставаться сохранными долгое время после того, как были утрачены все остальные формы памяти[144]. Правильно подобранная музыка может послужить для больного единственным якорем и ориентиром в жизни.

Я постоянно сталкиваюсь с этим, наблюдая своих пациентов, и постоянно узнаю об этом из получаемых писем. Один корреспондент написал мне о своей жене:

«Несмотря на то что у моей жены болезнь Альцгеймера – диагноз был поставлен семь лет назад, – ядро ее личности чудесным образом пока сохранилось. …Несколько часов в день она играет на фортепьяно, и играет очень хорошо. Сейчас она хочет разучить фортепьянный концерт Шумана ля минор».

Что же касается других сфер жизни, то в них эта женщина проявляет забывчивость и неспособность к адаптации. (Ницше тоже продолжал импровизировать на фортепьяно в течение долгого времени после того, как на почве нейросифилиса стал страдать немотой, деменцией и параличом.)

Чрезвычайную устойчивость музыкальных способностей можно проиллюстрировать следующим, полученным мною письмом, в котором речь шла об известном пианисте:

«Ему 88 лет, он утратил способность говорить… но продолжает каждый день играть. Когда мы вместе читаем ноты Моцарта, он точно указывает заранее места повторов. Два года назад мы записали все пьесы Моцарта для фортепьяно в четыре руки, которые он в последний раз записывал в 50-е годы. Несмотря на то что речь стала плохо повиноваться ему, его нынешняя игра нравится мне даже больше, чем его прежние записи».

Особенно трогательно здесь то, что у больного не только сохранилась, но и усилилась восприимчивость к музыке, несмотря даже на то, что стали угасать все другие способности. Мой корреспондент заключает: «Крайности музыкальных свершений и крайности болезни очевидны в его случае; каждый визит к нему становится чудом, так как видишь, как он преодолевает болезнь музыкой».