MW-04-05

- Прекрасно, прекрасно, продолжай рисовать, пиши радостно, так же, как любишь женщин.

Модильяни молчал как каменный.

- Ты долго ласкаешь свои холсты?

Никакого ответа. Желая, возможно, переломить это молчание, а, может быть, и импонировать щенку молодецкой похвальбой, что вылетает изо рта только лишь у говнюков и стариков, поскольку и те, и другие - лишь они способны на такое, Ренуар грубовато привел свой вопрос к логическому завершению, шепелявя:

- Потому что я выглаживаю попочку несколько дней...

Модильяни развернулся на месте и, прежде чем закрыть за собою дверь, процедил:

- Вы уж извините, но я терпеть не могу задниц!

Разве не был он великолепным мужчиной? Одновременно он был и великолепным артистом, и только одна из его женщин имела по сему поводу другое мнение. Это была веселая акробатка и одновременно натур­щица, которая помимо Модильяни позировала нескольким другим его коллегам, в том числе и Андре Варно. Она жила с "Моди" и любила его, но вот его картины ей не нравились, и в конце концов в 1908 году она бро­сила его, объяснив при этом Варно, что ей уже надоели художники, она же предпочитает артистов. На замеча­ние Варно, что Амадео замечательнейший артист, человек искусства, она решительно отрезала:

- Нет, никакой он не артист. Просто художник.

Вскоре после того Варно встретил ее на улице, обрадованную как никогда. Она объяснила, что причи­ной ее радости стал тот факт, что ей встретился настоящий артист, который занялся ею.

- И кто же это такой? - спросил Варно.

- Клоун из цирка Медрано. Великий артист!

Весьма типично для "дурочки-блондиночки". Откуда мне известно, что эта циркачка была блондинкой? Не знаю, цвет волос значения не имеет, ведь это же ясно с самого начала. Это факт, что "мужчины предпочи­тают блондинок", но уж если мы влюбляемся в брюнетку, то это говорит лишь о том, что брюнетки - это просто черноволосые блондинки! Лучше всего это понимают те кощунствующие, которые благодарят Бога лишь за то, что тот одарил женщин парой иных грудей. Мужчина же - это либо горец, либо вообще не мужчина. Но вер­немся к Модильяни.

С. Бульет написал в "Яблоках и Мадоннах", что обнаженные натуры Модильяни - самые выдающиеся в истории искусства рядом с некоторыми великими "Венерами" Тициана и других. Правильно, но вот какие из его актов самые лучшие? Блондинки. У большинства женщин, написанных Модильяни, волосы темные - брю­нетки, шатенки и темно рыжие. И вдруг, под конец жизни, в 1918 году появляется светло рыжая "Обнаженная Медичи" (явно имеющая связь с заказанным семейством Медичи "Рождением Венеры" Боттичелли, как назва­нием, так и положением тела, причем позиции рук и ладоней на обеих картинах идентичны), и наконец самая светловолосая, золотистая и голубоглазая, такая же прекрасная и меланхоличная как Симонетта Веспуччи "Обнаженная блондинка" с бессильно опущенными руками, которыми она уже ничего не закрывает. Эта обна­женная натура, находящаяся в частных руках, это самое выдающееся произведение во всем творческом насле­дии Модильяни. Что? Вы такого не прочтете в монографиях по истории искусств? А что вообще из того, о чем я рассказываю, вы там найдете?

Но кое-что, да. О том, что в живописи Амадео обнаруживаются отзвуки флорентийской грации Боттичелли, писалось неоднократно. Эрик Ньютон в "Acts of Man" говорил о "деликатно вырезанном Боттичеллиев­ском контуре" у Модильяни, а Кэтрин Кью в "Новом итальянском Возрождении" (на страницах "Saturday Review") утверждала, что Модильяни через обнаженную натуру "возвращался к своему предку Боттичелли (...) к его плавной линии и изысканному индивидуализму". Самыми оригинальными пожелали быть Адольф Баслер и Чарльз Кунстлер, которые в книге "Модернисты" назвали Амадео: "некоим негритянским Боттичелли". Повиди­мому, они плохо пригляделись к "Обнаженной блондинке". В ней, более чем в какой иной обнаженной натуре Модильяни, имеется типично итальянская "morbidezza" (мягкость, деликатность, женственность), от которой не

отказался бы и сам Боттичелли, и та "eleganza tutta toscana" ("элегантность всех тосканок" - прим.перев.), о кото­рой упоминал приятель Модильяни - Северини.

Откуда же Модильяни выволок эту "глупенькую блондиночку" с нежной, порозовевшей кожей модели Буше, античной фигурой Симонетты Боттичелли и золотистыми волосами Елены Рубенса? Скорее всего, из ка­кой-то сточной канавы Монпарнаса, которая еще не успела запачкать лазурной голубизны ее огромных глаз, измучить губы долгой службой непристойных усмешек и заразить память раком слишком долгой памяти о бремени множества постелей. Что же это за сокровище в Париже ХХ века: такая вот девушка с естественно покрасневшими щечками! Совсем недавно у одного парижского врача во время лекции вырвалось: