Мы

Однако с самого начала не приходилось сомневаться в том, что она во всем была лучшей: компетентнее, добрее и терпеливее, ей никогда не было скучно на этой дурацкой детской площадке, она никогда не норовила уткнуться в газету, а с удовольствием наблюдала за двадцатым, двадцать первым, двадцать вторым спуском с горки. И есть ли более нудное занятие, чем раскачивать качели? И тем не менее она никогда не возмущалась — ну, если только изредка — из-за часов, и дней, и недель, что он у нее отнимал, из-за его постоянных требований внимания к себе, беспричинных слез, следов разрушения — разлитой краски, размазанного морковного пюре, — которые он оставлял за собой; никогда не отшатывалась в отвращении и не сердилась из-за пятен рвоты на нашем новом диване, какашек, что провалились в щель между половицами и, насколько я подозреваю, по-прежнему находятся там на некоем молекулярном уровне. По мере того как Алби потихоньку взрослел, его привязанность к матери становилась все более явной и даже чрезмерной. Это настолько характерно для детей в раннем возрасте, что фактически стало уже общим местом. Ни один самый любящий отец при самом горячем желании не способен накормить ребенка грудью, поэтому узы, связывающие его с отцом, должны возникнуть несколько позже — разве нет? — через набор юного химика и модели самолетов, турпоходы и уроки плавания. Он будет обыгрывать меня в бадминтон, а я в свою очередь покажу, как с помощью лимона соорудить аккумулятор. Так что пока у меня не было особых дел, оставалось только терпеливо ждать того дня, когда мы наконец сблизимся.

Правда, у меня, похоже, развился особый дар постоянно расстраивать его: он корчился и извивался у меня на руках, а я беспомощно стоял столбом и ждал, когда Конни меня освободит. В ее отсутствие мы оба были как на иголках. Превращение из младенца в малыша, начинающего ходить, не обходится без шишек и синяков, но когда ее не было, он почему-то спотыкался и падал гораздо чаще; более того, у него до сих пор остались шрамы и вмятины, на которые Конни даже сейчас периодически направляет указующий перст, обвиняя меня в его травмах. Вот это он налетел на кофейный столик, это упал с дерева, а это инцидент с потолочным вентилятором. И всегда, всегда при ее возвращении он тянул к матери руки, поскольку знал, что только там он будет в безопасности.

Любые благие намерения выходили мне боком, и даже данные мной ласкательные имена почему-то не приживались. Конни придумала прозвище Эгг[56] по ассоциации: Алби — альбумин — белок — яйцо, чудесное имя, которое, похоже, очень ему подошло. Заметив, что он по-обезьяньи цепляется за материнское бедро, я попытался ввести в обиход прозвище Мартышка, но не слишком-то преуспел, а потому через неделю-другую сдался. А затем была история с лего, история, впоследствии вошедшая в семейные предания Петерсонов как иллюстрация… я даже сам толком не знаю чего, потому что вел себя, по моим представлениям, достаточно разумно. Нет нужды говорить, что сам я был воспитан на лего, в мое время достаточно строгой и понятной игре, тем не менее хранившей в себе некую тайную мудрость; этот радостный щелчок, эта симметрия, эта мозаика мелких деталей. В данной игре в скрытом виде были начатки и математики, и техники, и дизайна, поэтому я с нетерпением ждал того дня, когда мы с Алби сядем рядышком перед чайным подносом, откроем целлофановый пакет, найдем страницу один и начнем строить!

И тут неожиданно выяснилось, что таланты Алби лежат совсем в другой плоскости. Неспособный следовать простейшим инструкциям, он радостно соединял наобум всякие разноцветные детальки, жевал их, тем самым приводя в полную негодность, залеплял пластилином, запихивал за батареи, бросал о стенку. Если я собирал лего вместо него, скажем полицейский участок или замысловатый космический корабль, он буквально за несколько минут разламывал игрушку, а затем сооружал нечто непонятное и бесформенное, которое потом швырял со спинки дивана. Наборы лего один за другим проходили сей скорбный путь, превращаясь из идеальной игрушки в обломки, годные лишь для пылесоса.

И вот однажды вечером, ведомый исключительно желанием дать своему сыну нечто постоянное и долгоиграющее, я дождался, когда они с Конни лягут спать, налил себе изрядную порцию скотча, смешал эпоксидный клей «Аралдайт» в крышечке от баночки из-под джема, разложил перед собой инструкцию и аккуратно склеил пиратский корабль, замок тролля и машину «скорой помощи». Теперь коробку дорогостоящих деталек заменили три потрясающие, рассчитанные на долгую службу игрушки. Я выставил их на кухонном столе и отправился спать в предвкушении потока похвал.