Мы

– Да, я так хочу. – Я не знаю, почему так бешусь. Просто он взял и разобрался с моими счетами, а мне даже ничего не сказал. Я понимаю, что у него много денег, но я… я ему не любовница. Мы партнеры, и будь я проклят, если позволю ему платить абсолютно за все.

Секунду поколебавшись, он делает шаг вперед и, коснувшись моей щеки, проводит пальцами по моей свежевыбритой коже. Я сегодня побрился. Сам, блядь. Ура. Спасибо небесам и на том.

– Джейми. – В его голосе хрипотца. – Я рад, что тебе лучше.

У меня сжимается горло. Проклятье. Облегчение в его взгляде вызывает прилив чувства вины. Я знаю, что всю неделю вел себя, как мудак. Срывался на него, когда он приходил. Уперся рогом и ответил отказом, когда он предложил, чтобы моя мама с сестрой остались еще на несколько дней. Злился на него, глядя по больничному телевизору, как он катается как чемпион и забивает голы, пока я лежу в лежку и мочусь в судно. А теперь я развожу спор из-за денег.

– Я тоже рад, – шепчу я, прислоняясь к его теплой руке.

Он потирает мою губу, а потом прижимается к моему рту в мимолетном, ласковом поцелуе.

– Ладно, иди поспи. Если что, я буду здесь.

Я собираюсь было позвать его полежать со мной, но не успеваю и рта открыть, как у него звонит телефон. Рука Веса соскальзывает с моей щеки, и при виде имени на экране его прекрасное лицо снова мрачнеет.

– Фрэнк, – бормочет он, потом отходит, чтобы ответить.

Я задерживаюсь и узнаю, что Чудо-пиарщик Фрэнк снова донимает Веса по поводу интервью. Точнее, по поводу отсутствия интервью, потому что Вес по-прежнему отказывается разговаривать с прессой. Он должен был наконец-то дать интервью Sports Illustrated, но потом я опять заболел, и интервью пришлось отложить.

Еще один пункт в длинном списке того, что обломалось из-за моей идиотской болезни.

Я ухожу в нашу спальню и, сев на кровать, опускаю голову на гору подушек. Я не устал. Из-за стероидов, которые я принимаю для очищения легких, мой организм находится в состоянии неестественной бодрости, так что сон сейчас точно не вариант. Я сказал Весу, что подремлю, потому что… черт, я опять веду себя, как неблагодарная задница. Но мне нужно пространство. Один гребаный час тишины после того, как меня постоянно дергали то медсестры, то Вес.

Пропялившись пять минут в стену, я открываю ноутбук и проверяю почту. Охренеть. Писем сотни. В больнице мама конфисковала у меня телефон, чтобы меня ничто не отвлекало от выздоровления. Тогда я распсиховался, как школьница, но теперь только рад. Мой почтовый аккаунт трещит по швам.

Здесь письма от ребят, с которыми я играл в хоккей в колледже. Некоторые спрашивают, поправляюсь ли я, другие интересуются, почему я не сказал, что я гей. Чуваки, я и сам был не в курсе.

Еще мне пришло много электронных открыток с пожеланием выздоровления от семьи и друзей, но еще больше – пугающе больше – писем от СМИ. От всех спортивных изданий, о которых я когда-либо слышал. От местных и неместных газет.

Пока я проматываю запросы на интервью, меня начинает подташнивать. Моя жизнь – интимная жизнь – оказалась под микроскопом, и мне это совершенно не нравится. Внезапно я начинаю по-новому ценить то, что делает для меня Вес, ведь на него давление вдвое больше.

Мой взгляд цепляется за очередное письмо. От моего босса. Он отправил его, когда я слег в первый раз.

Дорогой Джейми!

Ты пытался рассказать мне о проблеме с гомофобными высказываниями твоего коллеги, но вопреки своему долгу, я к тебе не прислушался, о чем искренне сожалею. Наша политика однозначна: ни работодатели, ни игроки не должны мириться с дискриминационными формулировками и враждебной рабочей средой.

Пожалуйста, позволь мне помочь тебе сделать то, что следовало сделать сразу. В аттаче прикреплена форма для жалобы. Как только тебе станет лучше, заполни ее, чтобы мы смогли провести официальное расследование.

На этой неделе я получил серьезный урок, и мне бы хотелось исправить свой предыдущий ответ на твою просьбу.

С уважением, Билл Брэддок.

Я понятия не имею, что на это ответить. Сейчас подавать жалобу будет, по-моему, низко. Поскольку я держал свою бисексуальность в секрете, то теперь буду выглядеть каким-то шпионом. Словно я делал заметки, пока никто не смотрел.