Мы больше не люди

Исследовали каждый уголок музейного дома. С целью убедиться, что никто внутри не прячется, да и просто посмотреть, как жил великий поэт. Хорошо так жил, не бедненько. Ночевать решили не в сквозных залах с помпезными диванами, а в комнатке для сотрудников на втором этаже. Во-первых, там стояли диван и раскладное кресло. Мстислав уступил мне диван. Во-вторых, единственная лестница, которая вела к этой комнате, от души скрипела. В случае опасности, мы услышим скрип и сможем улизнуть через окно. Мы еще не знали всех возможностей своих крыльев. Но второй этаж усадьбы, примерно такое же расстояние до земли, как с того дерева, которое спасло нас сегодня от расправы бывших одногруппников.

– Что предпочитаешь на ужин, сайру тихоокеанскую или паштет из печени трески?

– Никогда не думала, что такой выбор сможет меня заинтересовать. Но, знаешь, паштет из печени трески звучит очень аппетитно.

Это было так странно. Маленькая чужая комната, продавленный диванчик, кресло, видавшее лучшие времена, я и Мстислав кушаем рыбные консервы и мирно болтаем.

– Мне кажется, я готова умереть за роллы.

– А я бы не отказался от раков.

– Значит, когда вернемся домой, отметим роллами и раками?

– Идет, – улыбнулся Мстислав.

– Как думаешь, тех кого мы сегодня не видели среди студентов, стали красноглазыми?

– Трудно сказать. Они могли просто отбиться от толпы. Или погибнуть.

– Я пыталась связаться с Василисой и Алевтиной. Но, как и от тети, ответа нет.

– Со связью очевидные проблемы, так что все шансы встретиться с ними у нас есть.

– Не хотела бы увидеть мою милую тетю с белыми глазами.

– Мне вот интересно, как они смотрят такими глазами, без зрачков? А белоглазые точно все видят, но как? – размышлял Мстислав.

– Мы с мамой как-то ходили в музей древнерусского искусства и слушали лекцию об иконописце Феофане Греке. В работах Феофана есть одна особенность. На иконах он не выписывал зрачки у святых. Оставляя глазницы замазанными белилами. А объяснял это тем, что святые видят внутренним светом.

– В таком случае, если следовать этой теории, наши белоглазые святые.

– Да, а от нашей атрибутики больше веет чертовщиной, – засмеялась я.

– Вероника, ты уже смеешься над ситуацией. Значит, начинаешь принимать новую действительность.

– Нет, я не поэтому смеюсь. Просто вдруг вспомнилось, как Юлик облизывался на Лану с Лизой. Между нами это была одна из любимых шуток. Девчонки могли вить из директора веревки. Но ему ничего не светило. А теперь вот, его красавицы сами за ним топают.

Спать мы легли в одежде, на случай, если придется оперативно убегать. Диван для сна оказался совсем непригоден, но, думаю, Мстиславу на узком кресле еще хуже. Хотя, когда я пыталась разбудить его в пятом часу утра, спал он крепко.

– Мстислав, – тихо звала я уже целую вечность.

Все это время лестница скрипела под тяжелыми шагами. Кто-то медленно взбирался на второй этаж.

Затаила дыхание. Кто-то с той стороны вставлял ключ в дверной замок, который мы заперли изнутри.

По моей спине пробежала дорожка пота. Мстислав не просыпался.

На цыпочках подошла к двери, подняла над головой табуретку.

Ключ в замке поворачивался слишком долго.

Щелчок. Дверная ручка ползет вниз.

У меня трясутся коленки, пот уже застилает глаза.

Дверь открывается. Я со всей силы обрушиваю табуретку на вошедшего.

– Ай! – падает тот на пол.

Мстислав вскакивает с раскладного кресла.

Отлично. Теперь он все возьмет под контроль, – немного выдыхаю я, отчасти оттого, что он наконец проснулся, а отчасти от того, что на полу сидит толстая белоглазая тетенька и потирает ушибленную голову. Тетенька поскуливает, словно щенок или маленький ребенок.

– Вероника, почему не разбудила меня?

– Я будила-будила, а ты никак не просыпался. Она открыла дверь ключом.

– У нее на пиджаке бейджик смотрителя усадьбы, – заметил Мстислав. – Судя по всему, у белоглазых сохранились выработанные навыки. Они пока не понимают, что с ними делать, просто следуют им. Так, вчера, толпа следовала за Резняком, хотя он никого не звал за собой, но навык подает сигнал - он главный.

– Как и горничная из отеля. Она знала, что должна что-то делать с тележкой и бельем из шкафа, но не понимала, что именно.

– А эта женщина изо дня в день исполняла работу смотрительницы в музее. Вероятно, у нее есть свой комплект ключей.

Белоглазая продолжала сидеть на полу, и мы, поочередно приглядывая за ней, спокойно сходили в туалет, умылись и наспех перекусили шпротами. Тетенька потянула носом и… начала открывать свой рот. Он все открывался и открывался, заслоняя нос и глаза.

Мы одели рюкзаки и поспешили обойти тварь. Не тут-то было. Толстая туша в один прыжок вскочила с пола и чуть не укусила меня в плечо. Мстислав подхватил меня поперек туловища и, прижав к своей талии, помчал вниз.

Оторваться от голодной тетки удалось не сразу.

Мстислав сверился с картой, и вывел нас на скоростную трассу. За три часа пути не встретилось ни одной брошенной машины.

– Катастрофа произошла глубокой ночью. Машин в это время на трассе мало, поэтому нам пока и не везет, – утешал он меня.